Но я не мог оторвать от неё глаз. Я не мог дождаться, чтобы увидеть, что она сделает дальше.
Наконец мой отец первым нарушил молчание и спросил:
— Куда ты направляешься, Риган Уиллоу?
— На юг. Мимо Мексики, — ответила она.
Враньё. Я видел, как она говорит, чувствовал её полуправду. Уголок её нижней губы исчез за зубами, а плечо дёрнулось в такт её словам.
Комната отреагировала точно так, как и должна была, с весёлым недоверием. Никто не миновал Мексики. Не с тех пор, как инфекция захватила власть и распространилась, как лесной пожар, по этому региону.
Моя мать казалась обеспокоенной, а это означало, что она поняла моё решение в отношении Риган. Она быстро привязалась к ней. Она, вероятно, уже планировала церковную свадьбу с нашими ограниченными ресурсами.
— Ты же не серьёзно?
— Я очень серьёзна, — подтвердила она.
Но мать не отступала:
— Что там может быть такого, что могло бы заманить тебя в Мексику?
Я почти слышал следующую мысль моей матери вслух, она была такой любящей, "так далеко от Кейна".
— Мы начали с того, что пошли по следу. Но это было два года назад. Думаю... Это просто направление, в котором нужно двигаться, — объяснила она.
Теперь, я поверил ей.
— Глупое направление, — насмехался мой отец. — Мексика наводнена Пожирателями. Ты не сможешь пересечь границу.
Она кивнула, но не ответила словесно, хотя я видел, как её тело дрожало от усилий держать рот на замке. Мне снова захотелось улыбнуться.
— А вас больше? — спросила моя мать.
Риган покачала головой, и её конский хвост затрясся.
— Только мы четверо.
— Одна девочка на всех этих мальчиков, — усмехнулся мой отец.
О, да, он ненавидел её или, как минимум, не доверял ей. И теперь он пытался что-то сказать.
Риган немедленно отреагировала. Всё её тело напряглось и приготовилось к бою. Её руки сжались, бёдра опустились так, словно она пригнула колени. Её глаза вспыхнули яростным жаром, а губы сошлись в мрачную линию.
Она была в нескольких секундах от попытки убийства моего отца. Я видел это по её восхитительно раскрасневшемуся лицу.
Я приготовился броситься за ней, чтобы уберечь её от убийства первой степени. Но в тот момент, когда мои мышцы напряглись рядом с ней, она, казалось, пришла в себя. Я держался настороже, на всякий случай, если это был какой-то её трюк, но втайне я наслаждался синхронизацией наших тел. Она могла читать мои мысли так же легко, как я читал её. Это что-то значило.
Должно было значить.
Как раз в этот момент Самсон вернулся из комнат для допросов, созданных из перестроенных старых тренировочных залов, толкая моего младшего брата перед собой. Самсон выглядел чертовски самодовольным, а Миллер выглядел… Миллер выглядел так, как будто его не должны были поймать прошлой ночью.
Очевидно.
Я посмотрел вниз, чтобы сказать что-то Риган, что-то обнадёживающее о моём отце и его отношении к ней, но страдальческий взгляд в её глазах подсказал мне держать свой чёртов рот на замке.
Я оглянулся на Миллера, пытаясь понять, что она в нём нашла, то, как её глаза воспринимали нашу ситуацию и воспринимали нас. Хорошо это или плохо.
Но Миллер был в ужасном состоянии. И хотя я знал, что мой дом будет лучшим местом для неё, она, похоже, просто не купилась на это. Её лицо побледнело, мышцы расслабились в неверии. То, что она увидела, вызвало у неё отвращение.
И это легко могло привести к тому, что она испытала бы отвращение ко мне.
Что было нехорошо.
Мне нужно было вытащить её отсюда. Мне нужно было показать ей, что со мной она в безопасности, что ничего подобного с ней никогда не случится.
До тех пор, пока она будет сотрудничать.
ГЛАВА 3
Глаза отца вспыхнули порочным предвкушением, когда он посмотрел на моего младшего брата. В Матиасе было несколько вещей, которых я не понимал; и его крайняя ненависть и отвращение к Миллеру были одной из них. Но не моё дело было задавать вопросы. Я пытался убедить Миллера подыграть, следовать приказам и скрываться от радаров. Но малышу просто нравилось привлекать внимание.
— Ну, неужели это блудный сын, — крикнул мой отец, когда Миллер встал перед нами, избитый до кровавого месива.
Я замер рядом с Риган. Я ненавидел то, что она должна была видеть это, видеть, какой неблагополучной порой, может быть, моя семья. Если бы я мог скрыть от неё эту часть своей жизни, я бы... она бы никогда не увидела тёмную сторону семьи Аллен. Но теперь было уже слишком поздно, и поэтому мне оставалось только надеяться, что Миллер сдержит своё дерьмо и не сделает хуже для всех.
— Привет, отец, — крикнул Миллер так, словно проглотил носок.
Ну, началось. Я чувствовал, как напряжение накатывает на моего младшего брата подобно радиоактивным волнам. Он ощетинился, как дикобраз, которого ткнули, и, судя по его избитому, чёрно-синему лицу, его хорошо потыкали.
Отец либо не заметил, либо ему было всё равно. Он мгновенно стал серьёзным и спросил:
— Ты выучил свой урок, сынок?
Миллер закачал головой вверх-вниз, как в мультфильме.
— Да, сэр, — сказал он с притворной убеждённостью.
Отец подыграл:
— И что же ты уяснил?
— Нельзя попадаться, сэр.
Я почти улыбнулся откровенности Миллера. Это был урок, который я хотел, чтобы он усвоил много лет назад.
Комната взорвалась неодобрением. Половина этих людей побила бы Миллера камнями, если бы мой отец позволил. Он постоянно доставлял неприятности, постоянно навлекал гнев моего отца. Люди презирали Миллера за это. Они были слишком преданы отцу, чтобы ценить кого-то с другим мнением. Но самое главное, мой отец мог быть жестоким и непредсказуемым человеком, когда выходил из себя. Миллер часто выводил его из себя. Это беспокоило людей, потому что Миллер часто был не единственным человеком, наказанным за свои проступки.
В то время как мужчины и женщины кричали о своём неодобрении позади меня, я почувствовал, как губы Риган исказились в лёгкой гримасе. Ей было жаль моего брата, чего и следовало ожидать.
Было много вещей, которые я мог бы ей сказать, много оправданий, которые я мог бы придумать, но это было самое худшее место, чтобы попытаться завести с ней этот разговор. Кроме того, в этот момент её глаза были прикованы к моему отцу, а теперь глаза моего отца были прикованы к ней.
Матиас позволил комнате успокоиться, пока внимательно изучал Риган. Наконец, когда его можно было расслышать сквозь шум, он сказал:
— Мы — сообщество, Риган. Ты это понимаешь? Мы заботимся друг о друге. Мы защищаем своих от опасностей этого падшего мира. И мы ещё никого не потеряли, хотя наша численность продолжает расти. Когда-то это был крохотный, ничтожный городишко. А теперь посмотри на нас, — он обвёл руками комнату и улыбнулся ей. — Процветаем. Мы процветаем даже в это неопределённое время болезней и смерти. Люди в самом сердце нашего процветания и безопасности. Они стекаются к нам, Риган. Они приходят толпами.
Большая часть этого была правдой, и я надеялся, что Риган поверила ему. Единственным фактом, который был немного искажён, было то, что мы никогда никого не теряли. Хотя я знал, что мой отец искренне верил своим словам. Для него это было приемлемо, ведь те, кого мы потеряли, по его меркам не считались трагедией. И поскольку он был тем, кто устанавливал критерии, мы были не совсем в том положении, чтобы спорить с ним.
— Никогда о вас не слышала, — легкомысленно сказала ему Риган.
Я схватил её за руку, прежде чем успел обдумать свои действия. Неужели она не могла понять, что случалось с тем, кто бросал вызов моему отцу? Неужели она не понимала, что то, что случилось с Миллером, легко может случиться и с ней?
Я защищал бы её, как мог, но даже меня можно было бы переубедить. Даже меня можно остановить.
Отец прозвучал как садист, отвечая ей. Я съёжился, когда его едкие слова вырвались из его чёрствого рта:
— Ты никогда не слышала о нас до сегодняшнего дня. А теперь… теперь ты о нас услышала. Теперь ты видишь, на что мы способны. Теперь ты понимаешь.