Я наблюдал, как она чистит зубы, как будто это было нормально для нас. А потом она позаботилась о своих волосах и лице, и я захотел ей помочь. Я хотел взять мочалку и прижать её к её коже, я хотел провести ею по её горлу, смыть грязь дня и помочь ей почувствовать себя такой же красивой, какой она выглядела.
Единственным чёрным пятном за весь вечер было то, что я предложил ей одежду для сна. Она отказалась, хотя я не был уверен, что ожидал от неё согласия. Тем не менее, сильное течение паранойи напомнило мне, что она была бойцом, и она ещё не закончила бороться со мной.
Моя бдительность, возможно, начала ослабевать, но это было всё, что мне нужно было, чтобы помнить, что её друзья заперты сегодня вечером.
Словно подтверждая мои мысли, она сказала:
— Ты не можешь ожидать, что я так легко откажусь от своей свободы и приму это... это заточение, не так ли?
Я улыбнулся ей и покачал головой.
— Думаю, что нет.
И это было правдой. Я проскользнул мимо неё в ванную и вытащил свою собственную зубную щётку.
— Подождёшь меня? — спросил я её, чувствуя себя болезненно уязвимым.
Она пожала плечами, как будто у неё не было выбора, но она сделала его. Я только что дал ей выбор. Я сразу почувствовал тепло от её решения остаться со мной.
А потом мне стало жарко, обжигающе, пока она смотрела, как я готовлюсь, сидя на бесполезной крышке унитаза. Её пристальный взгляд не отрывался от моего тела. Она уставилась, очарованная моими губами, пока я умывался, а затем грудью, когда я стянул футболку. Её глаза прошлись по мне. Моё тело всячески реагировало на неё, пока она разглядывала меня. Я не мог удержаться от желания к ней в тот момент.
Хотя бы того, чтобы затащить её в душ вместе со мной. Прижать её к раковине. Обхватить её за бёдра и приподнять, но только для того, чтобы усадить на керамический край. Всё, чего я хотел, это войти в колыбель её бёдер и завладеть её губами. Заявить на неё права во всех отношениях.
Я покачал головой одновременно с ней, мы оба вырвались из тумана, вызванного похотью.
Тогда я решил заняться контактными линзами, отчаянно желая вытащить их и дать моим бедным сухим глазам некоторое облегчение. Я разложил их по маленьким контейнерам и надел очки. Временами они были громоздкими и неуклюжими, но я предпочитал их своим контактным линзам. Они не были постоянным решением. Мне повезло, что у меня было достаточно, чтобы продержаться так долго. Я больше беспокоился о том, чтобы не разбить свои очки.
Не то, чтобы я был полностью слеп без своих визуальных средств, но это было прилично плохо, достаточно плохо, чтобы знать, что без чего-то, что могло бы привести мир вокруг меня в ясность, я бы прожил всю оставшуюся жизнь с одной гигантской мигренью.
Риган расплылась в ослепительной улыбке, и мне пришлось спросить:
— Что?
— Очки, — тихо рассмеялась она. — Просто они не очень пугают.
Я протянул ей руку и скрыл своё потрясение, когда она приняла её. Я заставил её встать и признался:
— Я не пытаюсь запугать тебя, Риган.
Она не ответила мне, но я почувствовал, что она мне поверила. Я видел это в её доверчивом выражении лица, чувствовал это в том, как её изящные пальцы обхватили мои. Моя грудь раздулась, и мне захотелось колотить по ней от гордости.
В одной из гостевых спален я остановился и сказал ей:
— Ты можешь остаться здесь, пока... пока тебе не станет комфортнее находиться рядом со мной.
Она кивнула и, казалось, расслабилась ещё больше.
— Спасибо, — сладко ответила она.
Я проводил её внутрь и жестом пригласил сесть на кровать. Я ненавидел эту следующую часть, особенно потому, что мы, казалось, только что добились прогресса, но я не был настолько глуп, чтобы думать, что в этом нет необходимости. Я вытащил наручники из заднего кармана, и она вздрогнула, а затем напряглась в жёсткой неуверенности. Внутри всё обрушилось. Я только что был героем, но теперь снова превратился в злодея.
И всё же ничего нельзя было поделать.
Она научится.
В один прекрасный день в этом не будет необходимости.
С огромными глазами она спросила:
— Могу я, хотя бы, держать руки перед собой? Если они будут за спиной, то к утру тебе придётся их отрезать.
Я покачал головой, но только потому, что не хотел, чтобы она поймала меня на том, что я смеюсь над её чувством юмора. Я указал на изголовье кровати, и она медленно села на кровать.
— Ты ничего не попытаешься? — спросила она немного отчаянно.
— Ничего, — поклялся я и я не шутил. — Не сегодня.
— Поклянись мне в этом. Поклянись мне, что если я подниму руки над головой, ты ко мне не прикоснёшься.
Её глаза наполнились мерцающими слезами, а руки дрожали, когда она держала их перед собой, не желая подчиняться.
Она должна была научиться доверять мне. И, по крайней мере, в этом я её не разочарую.
Мне было неинтересно прикасаться к ней, пока она сама этого не захочет.
— Риган, клянусь тебе, что не прикоснусь к тебе сегодня вечером, если только ты сама не дашь мне разрешения.
Она закатила глаза, но всё равно подняла руки. Я придвинулся к ней ближе и наслаждался теплом, исходившим от её тела, гибкостью её тела под моим, тем, как я мог просто сократить ещё на сантиметр и прижаться всем телом к ней. Но я остался верен своему слову и не прикоснулся к ней, за исключением запястий.
— Хочешь дам одеяло? — спросил я, пока она ёрзала, пытаясь устроиться поудобнее.
Я решил, что утром предложу помассировать ей запястья. Они будут болеть, и я, честно говоря, ненавидел саму мысль о её страданиях.
— Нет, спасибо, — просто ответила она.
— А что насчёт твоей обуви? — спросил я. — Я мог бы снять её с тебя.
Она снова вздрогнула, и в моей голове зазвучали те же самые тревожные колокольчики. Она покачала головой, пытаясь оправдаться.
— Эм, нет, спасибо.
Я удивленно поднял брови, глядя на неё, и ждал её объяснений.
— Я спала в ботинках два года подряд. Я знаю, ты говоришь, что этот город безопасен, но мне нужно увидеть это своими глазами. Я не смогу заснуть, если сниму их. По крайней мере, пока.
Это могло быть правдой.
Но она вполне могла пытаться успокоить меня, чтобы я не увидел более глубокого смысла.
А потом она прикусила уголок нижней губы, и я получил свой ответ.
Я решил позволить ей думать, что принял её слова за чистую монету. Если бы она немного расслабилась, но при этом что-то планировала, возможно, она выдала бы себя.
Я подошёл к двери, но мне нужно было заверить её, что она поступает правильно, оставаясь здесь.
— Риган, я знаю, что это не идеально для тебя, но ты идеальна для меня. Я к тому, что ты идеально подходишь мне. Я думаю, ты должна дать шанс этому... шанс нам. Тогда и у твоих друзей тоже будет шанс.
Я не стал ждать, чтобы услышать, как она заспорит со мной или полностью отвергнет эту идею. Я выключил свет и оставил её одну, чтобы она подумала о том, что я сказал.
Я запер её дверь снаружи и, чуть ли не насвистывая весёлую мелодию, направился в свою спальню.
Это казалось правильным. Это было приятно.
Но я не мог заснуть. Несмотря на то, как спокойно я себя чувствовал, насколько был уверен, что Риган, была моим будущим… Я не мог заглушить свои безумные мысли. Всё, на чём я мог сосредоточиться, это возможность потерять её. Мой разум зациклился на малейшей возможности её побега, и я был одержим каждой мельчайшей деталью моего дома и тем, как я её оставил.
Когда её кровать заскрипела достаточно громко, чтобы я услышал этот звук на всём протяжении коридора, я даже не удивился. Она будет бороться, я знал, что будет. Такой уж она была, и это была одна из причин, по которой меня так влекло к ней.
И всё же разочарование и печаль окатили меня, как ведро ледяной воды. Когда скрип не прекратился и ясные звуки открывающегося окна и сотрясаемых стальных прутьев проникли в сонную ночь, я больше не мог лежать спокойно. Мою кожу покалывало от усилия не наброситься на что-нибудь, ударить что-нибудь, уничтожить что-нибудь. Мои очки всё ещё были на мне, и я даже не потрудился их снять.