Мало кто смог бы уйти от такой атаки без ущерба для себя.
Пальцы Мангуста, согнутые и жестко зафиксированные в положении «лапа леопарда», летели мне в горло. И не отклонись я в сторону чисто на автомате, валяться бы мне сейчас на татами с разбитым кадыком, хрипя и пытаясь протолкнуть в легкие последнюю в моей жизни порцию воздуха. Но меня спасли рефлексы, наработанные за долгие годы, и большой палец противника лишь зацепил и распорол кожу на шее.
Я почувствовал, как тёплое потекло мне на грудь.
Так, еще одна дыра в моем организме за сегодняшний день. Пальцем он вряд ли мог сделать такое, скорее всего, специально ногти отращивает и укрепляет по методам «звериных стилей». В древности китайские ниндзя из клана Линь Гуй смазывали ногти ядом. Царапнул слегка вражью силу – и привет. Хотелось бы верить, что Мангуст не настолько продвинулся в освоении ударов «лапой леопарда».
Однако мне следовало пошевеливаться – промахнувшись, мой противник уже разворачивался для новой атаки.
Кровь из порванной шеи, как ни странно, добавила мне сил – мозг затопила холодная ярость. Парень явно собирался убить меня своим ударом, что даже в подпольных боях без правил бойцы стараются не допускать.
Что ж, коли так – не обессудьте…
Я почувствовал, как все человеческое покидает меня, словно воздух из проколотой шины. Пятая степень жесткости атаки. Состояние берсерка[1]. Когда то, что ты делаешь, от тебя не зависит. Плохое, очень плохое состояние для продвинутого бойца. Бесконтрольная атака на уничтожение. Потом ты вряд ли вспомнишь, что делал и как так получилось, что твой противник валяется на полу, корчась от боли или еще хуже – в виде изуродованного куска мяса без признаков жизни. И потом тоже будет плохо – как от осознания того, что ты наделал, так и от последствий перерасхода нервной энергии.
Но краем сознания я все-таки фиксировал происходящее, словно вися в паре метров над татами и наблюдая за боем немного со стороны. Такое тоже бывает. Кто-то из моих многочисленных тренеров говорил, что в подобном состоянии из человека выходит душа – и отдельные личности в древности могли видеть эти души. А потом те личности называли себя скальдами и сочиняли саги про валькирий, метущихся над полем боя и собирающих души убитых. Хотя, думаю, души берсерков, которых принимали за тех самых валькирий, не охотились за подобными себе, а просто старались в пылу битвы не проворонить собственную воюющую плоть, в которой не осталось ничего человеческого…
Оставляя на полу кровавые следы, мое тело молотило воздух сметающими ударами, рассекая конечностями воздух перед собой наподобие гигантского вентилятора. Как ни был быстр Мангуст, но попадать под такую молотилку в его планы не входило. Потому что никаким блоком не остановить удар, в который вложена масса всего тела, – сметет вместе с блоком. Остается только уходить, маневрировать… и ждать, когда у противника кончатся силы и он превратится в безвольный мешок из мяса и костей, перерасходовав все допустимые резервы организма.
Но на татами, огороженном стальной сеткой, особо не поманеврируешь – места не хватит. Загнанный в угол Мангуст высоко подпрыгнул, рассчитывая перелететь через меня… и это ему удалось. Однако в момент, когда его ноги коснулись татами, сверху на него обрушился «хаммер», удар-молот, которым бойцы российского спецназа крушат стопки кирпичей на показательных соревнованиях.
«Хаммер» пришелся по ключице Мангуста. Ребро кулака легко сломало хрупкую косточку и провалилось в мясо. Второй удар – по затылку. Третий – в лицо…
Тело Мангуста сотрясалось под градом ударов. Другой бы уже давно валялся в нокауте, но худой кунгфуист лишь по-кошачьи изгибался, пытаясь уйти от атак, словно в его теле вообще не было костей…
Внезапно картинка смазалась, и я осознал себя в собственном теле.
Я лежал на спине, воткнувшись лопатками в жёсткий японский мат, мои ноги были сцеплены в борцовский захват, а на моем бедре лежал локтевой сустав Мангуста. Обхватив обеими руками его предплечье, я давил книзу, преодолевая силу, которой не может, просто не может быть в руке человека, ломаемой в таком положении.
Я уже видел краем глаза, как медленно, слишком медленно рванулся в нашу сторону Папа Джумбо, стремясь предотвратить фатальную травму…
Но Мангуст не сдавался. Он рванулся, с нечеловеческой силой выдирая руку из захвата, – и мне ничего не оставалось, как прогнуться «мостиком», ставя в нашем поединке логическую точку.
1