– Ничего себе у вас недельные зарплаты, – сказал я, пряча деньги в карман камуфлированных штанов. – А если не надумаю?
– Надумаешь, – утвердительно сказал мой бывший подчиненный. – Надоест ногами махать – звони. Причем учти, эти подъемные – только начало. Дальше будет все гораздо интереснее. А пока давай еще по одной…
Назавтра со мной действительно связались. Так я познакомился с Папой Джумбо. Который сейчас сидел напротив меня, пуская клубы ароматного, пахучего дыма, от которого у меня потихоньку начало звенеть в голове.
Я приподнялся на локте, собираясь что-то сказать… но неожиданно понял, что у меня во рту обнаружился инородный предмет. Я замер и катнул тот предмет языком. По спине поползли холодные мурашки. Это был мост аж на четыре зуба, поставленный мне совсем недавно в американском стоматологическом центре.
Рассудив, что здоровье – прежде всего, задаток Руса почти полностью я вложил в зубы, которые от нервов и консервов, сопутствующих солдатской жизни, были в довольно плачевном состоянии. Потому сейчас в душе моей рождался утробный стон при мысли, какую сумму в твердой американской валюте я шевелю сейчас языком.
Наконец, решившись, я плюнул в ладонь – и в полумраке комнаты принялся рассматривать неожиданный сюрприз.
Мудрые американцы, посмотрев на костяшки моих кулаков и шрамы на портрете, прежде чем начать формировать мне голливудскую улыбку, поинтересовались родом занятий потенциального клиента. И, узнав, сообщили, что в силу моей профессии гарантий на свою работу дать не могут. То же самое мне сказали до этого в двух стоматологиях, потому я и согласился. С моей разбойничьей рожей пытаться выдать себя за клерка, который «опасен, но зато свободен», можно даже и не пытаться. И вот он результат…
Внезапно вчерашний вечер в подробностях нарисовался в моей памяти. Утробный стон, до этого сдерживаемый, вырвался наружу в виде протяжного «Твввою мать!».
Латаный-перелатаный плед, прикрывавший мои ноги, полетел в сторону. Так и есть, нога забинтована до колена, только кончики пальцев виднеются.
– И на шее, – подсказали с кресла.
Точно. Мангуст же меня еще и по шее ногтями полоснул.
Я рывком сел на кровати, больше напоминавшей фанерный ящик для продавленного пружинного матраса. Кровать недовольно скрипнула и угрожающе качнулась на тонких ножках немодного квадратного сечения. Как и вся мебель в данной комнате, она была сильно пожилой и не предназначалась для нервного сигания на ней полновесных экс-бойцов русского спецназа.
Шея… Так и есть – в бинтах. А нос? Сейчас морда должна быть как у поросенка, которому двинули кувалдой в пятак. Ломали не единожды, знаю. Ох, твою мать! Сходил, называется, подраться, деньжат подзаработать… Да на фоне этих разрушений Папины девятьсот баксов – это даже не прожиточный минимум, а слезы крокодильи. За одни антибиотики сколько отдать придется – если, конечно, не подделку покупать, а нормальные лекарства брать в хорошей аптеке. Ну, дырки в ноге сам зашью, не впервой. Хотя надо бы хоть глянуть, что там Грогги с Мангустом нажевали. Помнится, с виду оно выглядело не особо аппетитно.
Я попытался пошевелить пальцами на покусанной ноге. Получилось. И то хлеб, значит, сухожилия не задеты. Да и не болит вроде… Может, какое обезболивающее ввели?
Папа перехватил мой вопросительный взгляд и криво усмехнулся полными губами. При этом трубка в уголке его рта качнулась, проставив в воздухе дымную галочку.
– А теперь снимай, – сказал Папа Джумбо.
– Что «снимай»? – не понял я. Из одежды на мне были только трусы-боксерки, в которых меня, наверно, и увезли с татами, не удосужившись одеть во что-нибудь более существенное.
– Бинты снимай, – уточнил Папа.
– Перевязка, что ли, будет? – не понял я, ища взглядом если не сестру милосердия, то хотя бы необходимый минимум медицинских принадлежностей. Но кроме деревянного божка, убогой мебели и моего работодателя в комнате больше ничего не наблюдалось.
– Не будет, – сказал мой немногословный работодатель. – Просто она тебе на фиг не нужна.
Насчет этого у меня имелись сильные сомнения. Я ясно помнил, как выглядела моя нога, надкушенная Грогги и практически доеденная Мангустом. И некоторый опыт локальных боевых действий подсказывал мне, что когда у тебя из стопы выглядывает кость, то быть ей упакованной в бинты еще как минимум с неделю. Может, я больше чем одну ночь провалялся без сознания? Да нет, вон отрывной календарь на стене, судя по которому все произошло вчера.
Перехватив мой взгляд, Папа развеял мои сомнения уже несколько раздраженным голосом:
– Вчера все было, вчера. На мою голову. Короче, иди в ванную, снимай бинты, потом иди сюда, говорить будем.