— Стратегия отчаяния, — криво усмехнулся Троцкий.
Предсовнаркома резко развернулся, сжал губы, сощурил монгольские глаза.
— В таком случае, — парировал Ленин, недобро улыбаясь, — просветите нас, революционный стратег! Ответьте на извечный вопрос: что делать?!
Предреввоенсовета вскинул голову, выпячивая и кадык, и бородку. Сверкнули линзы очков.
— Немцы и австрияки «шалят» на оккупированных территориях, — проговорил Лев Давидович, накладывая ладонь на малороссийские губернии. — Белые выдавливают их, не позволяя грабить и вывозить награбленное, — хотят оставить себе! Из района Одессы наступает генерал Драгомиров, к Екатеринославу[10] с юга движется Слащов, с востока — «волчьи сотни» Шкуро. — Набрав воздуху во впалую грудь, он сказал с силою: — Именно сюда, именно сейчас и должна ударить Красная армия! Собрав всю конницу в один кулак, мы разовьём стремительное наступление на Харьков! На Екатеринослав! На Ростов!
Троцкий настолько резко провёл пальцами от Москвы к Чёрному морю, что карта сорвалась с гвоздика, однако наркомвоен не обратил на это ни малейшего внимания.
— Резко усилим Южный фронт! — с жаром сказал он, взмахивая кулаком. — Откроем Украинский фронт! Нанесём сокрушительный удар по белогвардейской сволочи и скинем её в море!
Члены советского правительства бешено зааплодировали — неопрятный Дзержинский оживился, заегозил, барственный Чичерин кивал ласково, благообразный Луначарский и вовсе сиял.
Ленин, словно сдерживая рукоплескания, нервно-зябко потёр ладоши.
Один Сталин сохранял спокойствие. Разминая пальцами папиросу, до которых был невеликий охотник, он иронически улыбался.
Возбуждённые наркомы расходились, громко обсуждая открывавшиеся перспективы, секретари суетились, шелестя бумагами, а Ленин удалился в свой кабинет, куда поманил и Сталина. Авинов прошмыгнул следом.
Владимир Ильич, в отличие от соратников, не излучал оптимизма. Он выглядел измотанным и утомлённым.
Присев на своё место за столом, вождь вяло махнул рукой — устраивайтесь, мол.
— Кури, Коба, кури… — расслабленно произнёс Ленин.
Иосиф Виссарионович кивнул и чиркнул спичкой, закуривая.
Втянул дым, выдохнул, щуря рысьи глаза.
— Я вижу, вы тоже не в восторге от наполеоновских планов проститутки Тгоцкого, — сказал Ильич, устало подпирая голову рукою. — Верно?
— Вэрно, — кратко обронил Сталин.
— А вы, товарищ Югковский?
Кирилл подобрался и медленно проговорил:
— Хоть то, что предложил Лев Давидович, разработано и не им лично, а военспецами, но и другого выхода нам просто не остаётся. Да-с. Наступление на Харьков — это единственный способ прорвать кольцо фронтов.
Ленин задумчиво покивал.
— А вот я нашёл ещё один выход, товарищ Югковский, — неожиданно хихикнул вождь. — Ещё одну возможность склонить чашу весов на сторону рабоче-кгестьянского государства!
— Какую же? — вежливо поинтересовался Авинов.
Лицо Владимира Ильича вдруг и страшно исказилось.
— Убить Когнилова! — с силою сказал Ленин, с треском хлопая ладонью по столу. — Убить этого белого генералишку! Разлюбезное дело! Внести разлад в белогвардейщину — вот наша цель! Архиважная цель! И добиться её должны будете вы, товарищ Югковский.
— Я? — растерялся Кирилл.
— Вы, вы! Надеюсь, Иосиф Виссарионович не будет пготив, если мы вас отправим в длительную командировку? Хе-хе…
Сталин осклабился, топорща усы.
— Иосиф Виссарионович нэ против, — выразился он.
— Вот и славненько, вот и прекгасненько… — пропел Ленин. — Организуем всё так, будто бы вы, товарищ Югковский, бежали из большевистского плена! Вам выдадут нужные пропуска, вы пересечёте линию фронта. Вернётесь на старое место службы — и выйдете на ростовских подпольщиков. Сейчас в тылу врага действует несколько революционных групп. Свяжетесь с той, которую возглавляет Егор Мурлычёв. Он руководит Донкомом,[11] и его люди ведут упорную борьбу с корниловщиной — расклеивают листовки, агитируют народ, занимаются диверсиями и саботажем… Боевые товарищи! Вот и объедините усилия. Слышали небось, что вещал Тгоцкий? Беляки готовят наступление на Каменноугольный район и далее на Харьков. Их сейчас в Ростове-на-Дону как собак нерезаных. Как нам доносят верные товарищи, скоро туда же со всем своим Главным штабом переберётся и сам Корнилов. Вот вы его и встретите… салютом! Ну как? Берётесь?
Авинов посмотрел на Сталина — тот спокойно кивнул ему, — вытянулся по стойке «смирно» и отчеканил:
— Служу трудовому народу![12]
Глава 2
ВСПОМНИТЬ ВСЁ
Газета «Приазовский край»:
Приказ по Ростовскому-на-Дону градоначальству, 19 ноября 1918 года, № 197.
На днях в городах Нахичевани и Ростове, в связи с маленькими неудачами наших войск под Юзовкой, было выпущено воззвание большевиков под заголовком: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
Странно. Почему пролетарии всех стран должны соединяться именно в Нахичевани или Ростове-на-Дону? Не понимаю!
Да и места не хватит. В воззвании призыв к избиению имущих классов, низвержению существующего строя и введению советской власти и прочее — словом — все прелести большевизма.
Очевидно, что не в пролетариях здесь дело, а просто приверженцы большевизма, сиречь грабители, желают опять грабить богатых, но должен вас, субчики, предупредить, что теперь это не полагается и категорически запрещено, а потому все те, кто хочет попробовать, не откажите завтра к двенадцати часам дня явиться на Таганрогский проспект, к градоначальству, чтобы не подвергать неприятностям людей посторонних.
Если вы хотите сражаться — пожалуйста! Найдите оружие, приходите, и будем драться.
Один на один, вас двадцать, и нас будет двадцать. Хотите двести?
Пожалуйста, и я возьму двести. Если же не хотите сражаться, приходите без оружия, я вас арестую и отправлю с экстренным поездом в милую вашему сердцу Совдепию или еще кой-куда.
А вы, остальные жулики, клеветники и брехуны, приезжие и местные, разных полов и национальностей, заткнитесь и займитесь чем-нибудь более полезным, а то доберусь и до вас.
ЦУПВОСО — Центральное управление военных сообщений — располагалось в районе Арбата, там-то и можно было получить пропуск.
Однако, если вас командировали в местечко, которое находилось ближе, чем за сто пятьдесят вёрст от линии фронта, требовалось уже особое разрешение.
Такое выписывали в отделе ВЧК по выдаче пропусков в прифронтовую полосу.
И Авинов отправился на Лубянку, в «чрезвычайку».
Побывав однажды в чекистских подвалах, он испытывал муторное чувство, приближаясь к громадному кубу — бывшей конторе страхового общества «Россия», нынче занятой под нужды Дзержинского.
Кирилл поморщился — он не испытывал страха перед «Железным Феликсом», просто ему был неприятен этот поляк.
Нечистоплотность всегда вызывала у него брезгливость.
За входом в святая святых ВЧК обнаружилась широкая лестница в несколько ступеней, поднимавшаяся к деревянному барьеру.
11
12
Официально эта уставная фраза была введена в 1924 году (Временный устав внутренней службы).
13
Подлинный текст. Полковник лейб-гвардии Атаманского полка К. М. Греков (весьма, кстати, хозяйственный администратор) славился своими приказами, по слогу, простому и лёгкому, весьма далёкими от скучного «канцелярита».