Бросив линию железной дороги, аэроплан шёл прямо к Горловке.
Повернув немного правее в поля, Томин уменьшил газ и пошёл вниз.
— Ищи место для посадки!
Капитан начал футах на трёхстах делать круги над степью.
— Вон место хорошее! Ровное!
— Вижу!
Воздушный корабль снизился окончательно на третьем круге. Мазнув взглядом по броневикам, выстроившимся в стороне, Котов скомандовал:
— Контакт!
Томин взял на себя, и «Александр Невский» покатился по снегу.
— Так, — бодро сказал командир, — полдела сделано!
— А здесь кто, вообще, стоит? — осведомился Котов, поглядывая на подбегавших солдат.
— Донцы, — уверенно заявил капитан.
— Не-е… — протянул Матвей. — Казаки, они на правом фланге. Дроздовцы здесь.
— Дроздовцы? — насторожился Степан.
Экипаж по одному спустился на утоптанный снег.
Котов задержался в гондоле.
— Точно, дроздовцы, — кивнул командир и встрепенулся вдруг: — Ёп-перный театр! Кирюха!
Он бросился навстречу молодому офицеру в чёрной кожаной форме.
— Томин! — захохотал тот. — Вот так встреча! Ты как тут?
— Да вот подарки на Рождество везу! Пудовые и потяжелее! Лично в руки красным передам, прямо в окопы! Ха-ха-ха!
Обернувшись, он крикнул:
— Игорь! Узнаёшь?
— Авинов! — ухмыльнулся Князев. — Здорово! Я смотрю, погоны-то уже без звёздочек!
— Знамо дело, на том стоим!
Сердце у Котова дало мгновенный сбой и зачастило.
Ах как славно…
Так ты здесь, враг мой разлюбезный! Не покидая аэроплана, Степан пригляделся.
На фотографических снимках, которые ему показывал товарищ Троцкий, Юрковский-Авинов был с усами, а у этого морда бритая. Но похожа. Да он это, он!
Тот самый белый шпион, убивший настоящего Юрковского, преданного делу революции, и занявший его место.
— А что это за форма? — заинтересовался Матвей.
— Текинцы мои вернулись, — заулыбался Авинов, — вон на те броневики пересели. А я нынче командую 1-й Особой автоброневой ротой!
— Поздравляю!
— Растут люди! — преувеличенно уважительно произнёс Томин. — Ну ладно, я в штаб, узнаю точно, куда мне подарки складывать, и назад! Матвей! Смотри, чтоб моторы не остыли!
— Будьте благонадёжны, ваше высокоблагородие!
Князев с Авиновым о чём-то оживлённо болтали, а Степан отошёл вглубь кабины, с любопытством поглядывая в окна.
За военным полем, на которое сел аэроплан, стояли бронеавтомобили, а ещё дальше пластались невысокие, основательные строения железнодорожной станции.
Корячились голые акации, торчала гранёная кирпичная труба с закопченным верхом.
Котов почему-то ожидал увидеть одних офицеров, однако как раз «их благороднее» не углядел.
Зато рядовых хватало — в шинелях и папахах, в полушубках и кубанках. Пехотинцы, артиллеристы, конники.
Мимо проходили путейцы и машинисты из паровозных бригад, они степенно здоровались с белогвардейцами, нисколько не различая в них враждебный элемент.
Котов покусал губу, соображая.
Момент выходит удачнейший — вот он, Авинов! А вот аэроплан.
Хватай беляка, волоки, вяжи — и на взлёт! И к своим. Ага…
А шиш с маслом не хочешь? Вот ведь…
Поток расстроенных мыслей прервал Томин.
Прибежав — любит этот капитан бегать! — он поманил экипаж за собой, хлопнув по плечу Авинова, попросив служивых крутануть винты.
— Вылетаем, ангелочки! Чего ждать?
И вновь загудели моторы. «Александр Невский» разбежался и тяжеловато поднялся в небо. Стал набирать высоту.
— Бомбим Лозовую! — громко сказал Томин. — Там много эшелонов скопилось и аж три броневых поезда. Подсократить их надо!
Летели долго, но дорога вышла спокойной.
— Вижу станцию! — крикнул Игорь. — Народищу…
— «Красная армия всех сильней…» — фальшиво пропел Матвей.
— Не дождётесь! Игорь!
— Уже!
Князев выставил прицел и продвинул кассету над люком.
Сжал в руке верёвочку.
Внизу проплывало множество построек — бараки, склады, депо. Черными лентами по белому снегу вились линии окопов, виднелись землянки, а на путях отчаянно дымили паровозы и вагонные печки. Составов масса — и простенькие теплушки, и пузатые цистерны, и замурзанные углярки, и даже синие вагоны первого класса.
Всё стоит колом, устраивая затор. Видно только движение обозов на шоссе.
— Смотри, — сказал Игорь, опускаясь на колени перед бомболюком, — вот подошла стрелка прицела. Дёргаешь — бомба пошла…
Котов кивнул заторможенно, а Князев дёрнул.
Бомба, вихляясь в воздухе, ухнула вниз. Грох…
Какой-то пакгауз лишился крыши, стропила, доски, скрученные листы кровельного железа — всё разлетелось, и склад заволокло жёлтым динамитным дымом.
— Видишь бронепоезд? — крикнул Томин.
— Видишь, видишь…
— Извольте попасть! Хлестни их серией, чтобы и пехоте досталось!
— Есть, будет сделано.
Двухпудовки пошли вниз, они рвались между вагонами или просаживали крыши, тогда стенки раздувались и лопались, напуская огня и дыма.
Броневым поездам бомбы навредили мало, лишь однажды перевернув взрывом пару вагонов.
Князев глянул на уровень и нахмурился — пузырьков не видно. Подкрутил винт, а не хватает. Тогда артофицер поднял прицел рукою и подложил под него карандаш: пузырёк показался.
— То-то же!
Игорь схватился за рожок, висящий у него на шее, и дунул, подавая сигнал пилоту.
Один гудок — внимание! Так держать!
— Прошу ещё круг!
— Это можно…
— Пошёл! — энергично сказал Князев, толкая кассету.
Бомбы толпою спешат в люк. Степан с замиранием смотрел вниз.
Ну и красиво же рвёт трёхпудовку! Взрыв — и точно вихри какие-то идут волнами во все стороны. Видать, осколки со снегом.
Треснули две трёхфунтовки, разбивая пару повозок.
А на привокзальную площадь, где скучились и толкались как бы не три роты, Игорь хлопнул пудовку и вывалил трёхпудовую осколочную.
Котов похолодел.
Трёхпудовка попала прямо в людскую кучу, ближе к левому флангу.
Разрыв, знакомые вихри — и на площади чисто. Красноармейцев сдуло, буквальным образом сдуло!
— Стоп бросать! Пулемёты!
— Чучело, бей их! Потрещи из пулемёта!
— Есть!
Застрочил пулемёт, поливая сверху обоз.
Ровная линия телег мигом стала прерывистой, разбиваясь на отдельные точки, — обозники пошли вскачь.
Некоторые точечки сбивались в кучи, а иные быстро двигались врассыпную — обрубили постромки и неслись, спасения ища.
— Бей!
— Стой стрелять! Приготовь бомбы!
Полетела вторая кассета. Котов принял пустую.
Князев ногами столкнул кучу двадцатифунтовок, лежавших прямо на полу.
Матвей в это время отворил дверь и вывернул корзину с десятифунтовками, уложенными в ней стоймя, как пивные бутылки.
Получился длинный, сплошной взрыв, красный от кирпичей.
А внизу кутерьма, беготня, суматоха…
Степан не испытывал особых переживаний.
Он знал, что где-то там, далеко внизу, гибли его товарищи, но душа не принимала. Мало ли что там рвётся…
Он же не слышит криков умиравших, не видит, как льётся кровь. Смерть там, на земле, воспринималась здесь, под облаками, словно на картинке из газеты.
— Матвей, как моторы?
— Хорошо!
— Томин, влево от нас батарея. Повернём, у меня ещё две бомбы осталось, стрелы есть.
Дав полный газ, капитан повернул. Всё видно как на ладони, и тут поднялся артиллерийский огонь шрапнелью.
Шрапнель рвалась сплошной полосой, а в стороне батарей всё затянуло золотистой дымкой.
— Ну вас к чёрту с вашей батареей! Нас обстреливают!
Игорь берёт губами свой рожок и дудит два раза.
Два гудка — пилот свободен в манёвре.
Внизу вспухает масса розово-белых разрывов, а вот и у самой кабины хлопается шрапнель.
Ударило по крылу, по фюзеляжу пошёл «горох».
А после на аэроплан обрушились бризантки, да ещё по шесть дюймов калибром.