Авинов проснулся посреди ночи, разбуженный частыми гудками паровоза.
Он сел, протирая глаза, прислушиваясь, мало что разумея спросонья, и тут резко зашипели, завизжали тормоза.
Вагон дёрнуло так, что люди падали с полок.
— Что за чёрт?! — выругался Петерс, хватаясь за столик.
Отгремели сцепки, и донеслась приглушённая пальба.
— Гаси свет!
В наступившей темноте окно, расписанное инеем, озарилось бледно-голубым лунным сиянием.
Прижавшись к прозрачной «щёлочке», Кирилл разглядел фигуры конников, скачущих по степи — чёрных на серебристом фоне.
— Господа! — разнеслось по вагону. — Это «зелёные»!
— Вот вам и ответ, Евгений Борисович! — сказал Авинов, весьма шустро одеваясь. — Что это за черти такие!
— Скорее уж они красно-зелёной масти, — уточнил Петерс, тоже облачаясь со всею поспешностью.
— Евгений Борисович, — серьёзно сказал Кирилл, засовывая свою «писанину» под френч, — не сочтите за жеманство, но, если меня убьют, эта папка не должна достаться врагу.
— Кирилл Антонович, не спешите себя хоронить!
Загулявшая пуля прошила стенку вагона над самым окном. Послышались револьверные выстрелы из вагона — офицеры отстреливались.
Мимо, по коридору, пробежал поручик в исподнем, на ногах у него были валенки, на плечи накинут полушубок, а руки его оттягивал ручной пулемёт «льюис».
— Сейчас я их из «люськи» причешу! — звонким голосом прокричал поручик.
— В тамбур, Микки, в тамбур!
— Ротмистр, где ваша винтовка?
— На полке, господин капитан! Патроны в подсумке!
— Окружают!
— Их больше с левой стороны! Туда дверь открывай, туда!
— А почему стоим?
— Дорога перекрыта! Эти гады выложили на рельсах целый штабель шпал!
— Давай, Микки, давай!
Лязгнула дверь, и тут же загоготал пулемёт.
— Кузьмич!
— Туточки я, ваш-сок-родь, не сумлевайтесь. Будьте благонадёжны, приголублю со всем нашим старанием!
Авинов застегнул пуговицы и затянул ремень. Потрогал папку.
Не вывалится…
— Евгений Борисыч?
— Я готов.
С гнусавым зудом залетела пуля, прошибая боковое окно.
Стекло посыпалось колко и звонко, в вагон ворвался свежий, очень свежий воздух, донося звуки стрельбы, глухой топот копыт, дикие крики.
Кирилл вооружился сразу и маузером, и парабеллумом, стреляя за окно с двух рук.
Проносившийся мимо всадник схлопотал пулю и обвис в седле. Кусочек горячего свинца вонзился рядом с головой Авинова, расщепив раму.
Стрелка тут же выцелил Исаев.
Манлихер грохнул один раз, и этого было достаточно — чалдон не умел промахиваться.
— Господа офицеры! Выходим! Надо разобрать шпалы!
— Александр Николаич! — закричал поручик. — Вы идите, а я вас прикрою!
Кирилл ссыпался по ступенькам, сразу проваливаясь в снег. Плотный, налитой здоровьем капитан, наверное, тот самый Александр Николаич, прижимался к стенке вагона, держась за плечо и кривя лицо.
— Попало? — спросил Кирилл.
Капитан кивнул, морщась.
— Поручик, прикрывайте! Евгений Борисович! Господа! За мной!
Спотыкаясь и пригибаясь, Авинов побежал к пыхтевшему паровозу, изредка нажимая на курок, чтобы отогнать самых настырных.
А те выли и лезли — всадники в тулупах и треухах, похожие на монголов Батыя, то и дело выносились из степи.
Было ли их действительно много или вокруг поезда кружил один и тот же отряд, уходя во тьму и являясь из тьмы? Бог весть…
Остановившись у паровозной будки, Кирилл крикнул:
— Эй! Живы?
— Живы, ваш-бродь, — послышался слабый голос. — Помощника только царапнуло…
— Сейчас мы разберём шпалы! А вы пары разводите!
— Это мы мигом!
— Гоните в Ростов и шлите подмогу!
— Ага! То есть так точно!
Выстрелив из маузера напоследок, Авинов сунул оба пистолета за пояс и кинулся к шпалам, где уже копошились Петерс и ещё пара офицеров. Третий корчился на снегу.
— Хватайте с той стороны! Оп!
Тяжёлая шпала полетела под откос. За ней вторая, третья…
Тут «люська» смолкла, и «зелёные» словно вдохновились — помчались к поезду, разворачиваясь в подобие казацкой лавы.
— Не стреля-я-ять! — донёсся яростный голос из темноты. — Не стрелять, бисовы детины! Эй, ахвицеры! Нам нужен комиссар Юрковский! И тольки! Выдайте его нам и мы уйдём!
«Зелёные» заорали, засвистели, паля в воздух из винтовок.
Но тут «люська» ожила — застучала с другой стороны, глухо, прикрытая составом, лаская слух.
— Цепляйтесь, господин капитан!