— А тебе ничего и делать не придётся! Мы сами всё сделаем!
— Га-га-га!
— Гы-гы-гы!
«Кавалер», что стоял справа от девушки, был гораздо выше её.
Он стоял, заливаясь дурацким смехом, разевая рот, полный белых зубов.
Чтобы не дрогнула рука, Кирилл поставил локоть на резные перила крыльца. Пок!
Пуля вошла хохотуну в рот, вколачивая зубы в мозг и выпрастывая их на стену конюшни.
Качнувшись, он сложился пополам и растянулся на снегу, щедро сдобренном навозом.
Второй из провожатых сперва обалдел, потом стал искать взглядом стрелка.
Девушка сообразила первой и дёрнулась прочь из его объятий.
Тот выпустил её руку, и медсестричка упала. Теперь пуля девушку не заденет… Пок!
Конвоир отшагнул в последний момент, хлопая по деревянной кобуре с маузером, и пуля угодила ему в плечо. Пок!
Теперь в печень. Ему хватит.
«Красавец» всё это время медленно отступал к конюшне.
Когда упал второй из «кавалеров», он стал неуклюже оборачиваться, чтобы броситься в ворота, но не успел. Пок!
Пуля вошла ему в бочину, просаживая сердце. Готов.
Авинов бросился к ошалевшей девушке, загодя проговаривая слова утешения, причём исключительно в тех выражениях, которыми «зелёные» не пользуются:
— Сударыня, дайте вашу руку! Всё хорошо, слышите? Наденька!
— Д-да, да, — бормотала девушка, колотясь в ознобе. — В-вы офицер?
— Дроздовец. Капитан Авинов. Честь имею!
Надя сразу протянула ему руку, Кирилл крепко сжал её своей пятернёй, мимоходом подбирая трофейный маузер.
— Быстрее, мадемуазель, быстрее… Если вся местная шваль повалит во двор, я не отстреляюсь!
Бегом они обогнули амбар, и Авинов с ходу вырвал из петель замок. Распахивая дверь, он следил за тем, как бы кто сдуру не выстрелил в него, поэтому сразу крикнул:
— Не стреляйте! Это я, господа!
— От это я понимаю! — охнул Кузьмич.
— Наденька! — залучился Александр Николаевич.
— Молодец, Кирилл! — сиял Петерс. — Молодец!
— Пулемётчиков я снял и ещё кой-кого, так что… — быстро проговаривал Кирилл, отмахиваясь от похвал. — Ах да! Тут, за углом, пулемёт «льюис», возьмите кто-нибудь.
— Я возьму! — крикнул Михаил, бросаясь за «Люськой».
— К саням, господа! К саням! Кузьмич!
— Сделаем, ваш-сок-родь! Вона и ефрейтор тож из деревни. Запряжём!
— Побежали тогда! Только тихо! У местных пьянка, но могут вернуться те, что отъехали. И тогда у нас будут проблемы…
Выбраться к конюшне было несложно.
Сани стояли здесь же, задирая оглобли, приткнувшись задками к бревенчатой стене. «Максимы» оставались в санях, но «целились» в серые брёвна конюшни.
Чтобы ими воспользоваться по назначению, надобно было сперва отъехать. Ну это дело недолгое…
Пока офицеры убирали со двора трупы, занося их в конюшню, Исаев с Данилиным выводили лошадей, фыркавших недовольно.
Учуяв кровь, кони испуганно захрапели.
— Но-но, не балуй! — строго сказал Кузьмич, успокаивая животное.
— Первые сани, как запряжёте, — говорил Авинов, — выводите к амбару. Ротмистр, вы как с пулемётом?
— Справлюсь, — улыбнулся тот, уже с четверть часа как вышедший из обычной своей угрюмости.
Казаки-атаманцы с есаулом не стали дожидаться, пока им запрягут, и сами взялись за дело.
— Быстренько, быстренько… — суетился Александр Николаевич.
И тут везению стал конец приходить.
Сначала из одной избы, потом из другой появились махновцы.
Их было немного, человек пять-шесть, и вышли они с мирными намерениями — кому отлить охота пришла, кому покурить да погутарить с «коллегами».
Однако никто не выходил безоружным, хоть наган, но имелся под рукой — жизнь приучила не полагаться на тишь да гладь.
Бандиты не сразу разглядели офицеров, когда же заметили, очень удивились.
А тут и сам Махно нарисовался — вышел на крыльцо, руки в боки, мигом разобрался в ситуации и крикнул:
— Взять их!
Первая пуля, выпущенная Авиновым, досталась батьке. Пок! Пок! Вторая добила Нестора, вообразившего себя то ли Емельяном, то ли Робином.
Перекинув парабеллум в левую руку, Кирилл вооружился маузером — таиться уже было незачем.
На него опять накатило, как на того древнего воина-берсерка, которому всё нипочём.
Сколько всего махновцев?
Двое вышли следом за батькой, один на ступеньках качается, винтовка в руках.
Ещё трое посреди двора торчат, озираются — то на офицеров глянут, то на крыльцо. А батьки уже нет, некому проверить исполнение приказа!
Четверо — нет, пятеро приближаются от дальней избы, тоже с винтарями да с обрезами. И кто-то зашевелился на чердаке…