— Да, это я, — спокойно признал он.
Котов лихо отдал честь и отбарабанил:
— Подпоручик Костенчик! У меня приказ: срочно доставить вас в Ставку Главнокомандующего! Аэроплан ждёт! Вот приказ.
Белогвардеец нисколько не насторожился, оживился даже.
Мельком глянув на роспись Корнилова, он кивнул на прибывший «Муромец»:
— Это по мою душу?
— Так точно, господин капитан!
— Что ж, я готов.
Тут старикан, подозрительно посматривавший на Котова, сказал:
— Ваш-сок-родь, может, и я с вами?
Авинов вопросительно посмотрел на Котова.
— Поручик?
— Ну не знаю…
— Это мой ординарец.
— Ну можно, наверное…
Офицер кивнул и подозвал одного из текинцев:
— Саид! Меня вызывают в Ростов. Передашь полковнику, ладно? Вот приказ.
— Ага! — с готовностью сказал текинец. — Ух ты! К Уллы Бояру?!
— Да, Батыр, да, — ответил Авинов, посмеиваясь. — Ведите, поручик.
И «поручик» повёл.
На борту «Муромца» их уже ждали.
Щуплый «штабс» задвинул за вошедшими дверь, моторы надбавили оборотов, и лишь затем члены экипажа разобрались, что в шинели их Костенчика другой человек. Но было уже поздно.
Выхватив свой «родной» пистолет, Котов перебросил его в левую руку, а правой достал трофейный маузер.
Затолкав штабс-капитана следом за всеми в кают-компанию, он приказал:
— Взлетаем! Живо! Иначе положу всех!
Перепуганный пилот дал газу, аэроплан покатился по снегу, разгоняясь.
Пилотскую кабину от кают-компании отделяла лёгкая перегородка с двухстворчатой застеклённой дверью, так что авиатора за штурвалом было хорошо видно.
Котов махнул маузером, показывая, куда стать долговязому артофицеру.
— Оружие на пол! Живо!
Два нагана, кольт и парабеллум загремели по полу.
— Ты и ты! — Степан ткнул сначала в Авинова, затем в его ординарца. — Сесть в кресла! Вы — на пол и не дёргаться! Учтите, я — пилот, так что без всяких штучек. Эй, командир! Скорость подходящая, взлетай! Ну!
«Илья Муромец» с рёвом устремился вверх.
— Курс на Харьков!
— Вот оно что… — протянул Авинов. — Да ты красный! Троцкий небось послал?
— Угадал, золотопогонник! Товарищ Троцкий поручил мне доставить твою тушку, и я это сделаю!
— Ядрёна-зелёна! — смачно выразился старик. — Я-то сразу гнильцу почуял. У всех ихних партийцев на морде скотство прописано! Хрен сотрёшь!
— Заткнись, — посоветовал ему Котов.
Он чувствовал, как его нервы натягиваются, словно струны на колки, вот-вот лопнут.
Руки ходили ходуном, но страха не было.
Некая весёлая бесшабашность переполняла его.
Всё удалось! Приказ выполнен! Ну ладно, ладно — выполняется.
Но выполняется же!
Минут двадцать, а то и все полчаса Степан простоял у двери в тамбур-кладовку, держа под прицелом экипаж и пленных.
Лишь потом до него дошло, что можно и присесть.
Он устроился у стенки, на ящике с патронами, и с облегчением откинулся к гудевшему борту. Хорошо в «Муромце» — отопление от моторов, не замёрзнешь…
Э-э! Тебе ещё, дураку, задремать не хватало! Разомлел, мать твою!
Шепча ругательства и зорко посматривая на захваченных в плен, Котов поднялся.
И в этот момент щёлкнула дверь, ведущая в тамбур.
Степан оцепенел в первую секунду, а после резко развернулся.
В дверях стоял мужчина средних лет с нашивками унтер-офицера. Простое, скуластое лицо его медленно вытягивалось, а рука тянулась за наганом.
Мысленно застонав — он совершенно забыл о хвостовом стрелке! — Котов выпалил первым, ранив унтера, и тот повалился, сползая по стенке.
В то же мгновение правую руку Степана словно раскалённым железом прижгли — старинный солдатский нож-бебут едва не пришпилил её к фанерной стенке.
Ординарец!
Котов, рыча от боли, выстрелил трижды вразброс, не целясь, лишь бы уложить этих гадов на пол.
Ухватился за рукоять ножа и выдернул его. Скользкими от крови пальцами взялся за маузер, пальнул в старую сволочь, да не попал.
Тут Авинов ушёл в кувырок, а когда вышел, его рука сжимала парабеллум.
Пуля зацепила Степану ухо, он дёрнулся и тем спасся от выстрела из маленького дамского браунинга, утаённого артофицером.
Дёргались лишь эти трое — пилота он вроде как шлёпнул и мотористу шкуру попортил изрядно.
Больше тратить патроны Котов не стал, у него появилась иная задумка.
Выскочив в тамбур, он ногой захлопнул дверь.
Подстреленный им унтер был ещё жив.
Степан «занял» у него наган непослушными пальцами правой руки — стрелять ею не получится, но это ничего, он и с левой способен огонь открыть по врагам рабочего класса!