Котов закинул на плечо ремень ППТ и спрыгнул на щебенистый откос.
— Стройся! — раздался зычный голос Семёна Лучникова.
Степан мельком оглядел себя — сапоги начищены, пряжка сияет, шинель, гребнистая «каска Адриана»… Хоть щас в бой.
Круглые часы на крохотном дощатом вокзальчике показывали ровно шесть.
Полковник Туркул снял фуражку, перекрестился. И отдал приказ наступать.
Множество подвод уже ждало бойцов 3-го генерала Дроздовского полка, но Сорока послал свой взвод садиться в грузовики — машинам он доверял больше.
На «Руссо-Балте» — пятитонке, «обутой» в непривычно широкие шины, напяленные на стальные, а не деревянные колёса, тента не было, да оно и к лучшему.
Утро прохладное, а так хоть солнышко согреет. И видимость лучше.
Неподалёку ординарец Макаренко подвёл полковнику Туркулу его Гальку, молодую гнедую кобылу с белыми «чулочками» на нервных ногах, и Антон Васильевич запрыгнул в седло.
— По машинам! Шереметев, тебе что, особое приглашение нужно?
— Никак нет! — пропыхтел Граф, взбираясь на высокий борт «балта».
Степан поглядел — капитан Иванов уже гарцевал на очередной коняке, страшненькой кляче, и стукнул по кабине.
— Трогай!
Заворчав мотором, грузовик покатился.
Проезжая мимо командира, Котов услыхал ответ Иванова на весёлые замечания офицеров касаемо статей коня:
— Я быстгых коней не люблю, я не кавалегия-с. Я пехотный офицег!
Грузовые «балты» и «бенцы» ехали неторопливо, дабы не слишком обгонять тачанки.
Поодаль серой ставшей на колёсные пары крепостью двигался бронепоезд «Иоанн Калита». Впереди, по разбитому тракту, наступала вторая рота.
Внезапно за тополями у дороги застучал частый огонь. Грузовики остановились.
Рядом с «балтом» очутился полковник Туркул верхом на Гальке, танцевавшей на месте.
— Капитан Иванов! Наступать на противника правее тополей!
Показался раненый пулемётчик второй роты, поручик Гамалея, с ППТ через плечо. Рукав его кожаной куртки был разрезан, бинты сочились кровью.
— Наседают, и довольно круто, господин полковник! — Гамалея расплылся в улыбке и тут же скривился от боли.
— Четвёгтая гота!
Бойцы тут же посыпались с машин, стали сбегаться, строиться, громко перекликаясь.
— Гота! Шагом магш!
А стрельба ведётся всё пуще, словно обе противоборствующие стороны решили сжечь побольше патронов.
Прискакал полковник Туркул и наорал на капитана Иванова:
— Какого чёрта вы прёте так медленно?!
— Это не я пгу медленно, — ответил командир четвёртой роты, оттягивая поводья своего одра, живо заинтересовавшегося Галькой, — это втогая гота медленно пгёт впегеди меня…
— Чёрта лысого там вторая рота! Там большевики!
— Большевики?
Произошло неприятное — четвёртая рота наступала в затылок второй, а вышла прямо на красных! Вот они, саженей за полтораста.
Такое случается в манёвренной войне, «слоёный пирог» выходит — красная цепь втянулась между второй и четвёртой ротами.
Бойцы РККА открыли беспорядочную стрельбу, с фланга захлестал пулемёт. Дроздовцы срывали с плеч ручные ружья-пулемёты (уже заходило в народе лаконичное «автомат») и отвечали короткими очередями.
— Четвёгтая гота, с Богом, в атаку!
Котов, стреляя экономно, перебежал под защиту могучих тополей. Взвод почесал следом.
Цепи красных таяли под автоматическим огнём, а после и пушки капитана Гулевича заговорили, выкашивая неприятеля шрапнелью.
— Во-оздух! — взвился крик.
Степан глянул в небо — от Харькова в их сторону летело пять или шесть аэропланов «Де Хевиленд» — лёгких бомбардировщиков.
Аппараты так себе, хрень летучая, но у каждого под нижними крыльями по восемнадцать пудов бомб.
Их прикрывала тройка истребителей «Сопвич-Снайп».
Стрекоча и гудя, отсвечивая яркими красными звёздами на плоскостях, «Де Хевиленды» налетели на позиции дроздовцев, строча из пулемётов «Виккерс» и скидывая бомбы.
— Ложись!
Упав на толстые, выпиравшие из земли корни тополей, Котов подумал, что это дерево — счастливое для него. Уже второй раз спасает от осколков…
Землю основательно тряхнуло взрывом трёхпудовки, посыпались камешки и комки, визжащий осколок чиркнул по стволу тополя.
Степан перевернулся на спину и пустил очередь по «Де Хевиленду», кренившемуся в боевом развороте.
Откуда-то со стороны сгрудившихся автомобилей зататакал «Эрликон», выцеливая аэроплан.
Тот летел низко, а пулемётчик имел опыт — авиадвижок «Паккард Либерти» задымил, аппарат словно споткнулся о воздух и вошёл в штопор, скрываясь за рощей.