Тут я душой не кривил: разжиться на «Аляску», ту самую, с оранжевой подкладкой — это было бы круто! Фарцовщик окинул меня взглядом, и, видимо, смирился с тем, что кинуть меня не получится:
— Здоровый ты, деревня! Чтоб размерчик еще нашелся… — и ушел за дверь.
Я огляделся: дом был явно нежилой. Предбанник… Сени? Коридорчик, в общем, был весь заставлен какими-то коробками, тюками и ящиками. Конечно, я поколупал пальцем! Оказалось — там полно всего! Обрезки и рулоны ткани, пласты выделанной кожи, какие-то нитки, тесемочки, резиночки, всякая-разная фурнитура… Склад цеховиков? Очень может быть…
— Эй, деревня! Ты чего?
— Интересно мне! — сделал каменное лицо я и продолжил колупать пальцем картонную коробку.
— А ну, руки убери, а то никакой сделки не будет! Меряй давай, вот тебе три куртки на выбор! Бери самую большую— может, налезет! А штанов не будет, у нас склад сгорел, — больше ничего он не принес.
Может и вправду хотел кинуть изначально, а может и не было у него нужного ассортимента.
— А ботинки? — я скинул свою куртку и выхватил у него из рук настоящую Jako.
— Размер ноги у тебя какой? — с сомнением поковырял в ухе торговец.
— Сорок шестой! — гордо отрапортовал я.
— У-у-у-у, отрастил лыжи! Нету такого размера! Если на куртке сойдемся — и то ладно будет.
— А за штанами я когда зайду? Вон сколько у вас материала, еще нашьете! — куртка была даже чуть великовата, но это как раз меня не смущало: Белозоровская комплекция вынуждала выбирать одежду не по принципу «нравится — не нравится», а исходя из «не торчат ли руки из рукавов по самые локти». Или шить на заказ в ателье. А тут — подошло!
Я достал из кармана штанов комок денег и отсчитал восемь двадцатипятирублевых купюр.
— В расчете?
— Накинь десятку — за то, что вообще привел тебя сюда… — проговорил фарцовщик.
Я накинул.
— И еще десятку — чтобы ты отсюда вышел, — предыдущий червонец исчез в его ладони так незаметно, будто проходимец заканчивал цирковое училище по специальности «фокусник».
— Рожа не треснет? — уточнил я, угрожающе сжав кулаки. — Кто мне помешает выйти? Ты, что ли, сопля городская?
— Ну-ну!.. — угрожающе проговорил местный одежный магнат. — На штаны можешь не надеяться. Я бы и куртку с тебя снял, но кому этот балахон нужен? Один ты — переросток нашелся.
— Тогда скидку надо — за неликвид! — осклабился я.
— Какой ушлый деревенец! Вали уже! За калитку выйдешь — и сразу налево, увидишь высокую липу, за ней свернешь— и как раз окажешься около того места, где тебе повезло меня встретить, — черта с два он назвал правильные ориентиры, явно готовил какую-то гадость!
Так что черта с два я послушал его слова. Напротив — быстро зашагал совсем в другую сторону, по улице Подольской, а потом по проселку, лесной опушке и бездорожью — туда, где спустя пару лет разольется Цнянское водохранилище. Сейчас там места были довольно глухие, на живописном холме, который вскоре станет островом, шумели дубы, вокруг деревушек Цна и Йодково рос сосонник — благодать! Вот где я чувствовал себя как рыба в воде!
Если и имелись у меня до этой прогулки и покупки некие идеалистические мысли по поводу «предприимчивых и работящих людей, которых зажимает тоталитарный коммунистический режим», то теперь они исчезли. Ну да, были типы вроде Постолаки — они делали свое дело ради материальной выгоды своей и остального рода человеческого, не особенно заморачиваясь по поводу чистоплотности. А были такие, как этот фарцовщик. Ничем он не лучше того же прости-Господи-Серёжи. Такой же гад и такой же бандит. Защищать подобных персонажей от разбойников и играть в Гая Гисборна? Нет, не в этом случае… Может и в Минске где-то трудились непонятые и непринятые советским обществом цеховики и торговцы, которые принесли бы немало пользы при внедрении элементов рыночной системы, но не эти — точно. Эти продолжат продавать контрафакт и паль, дурить покупателей и крохоборничать…
Заело меня? Заело! Жалко двести десять рублей за куртку? Да еще как! Почти две моих зарплаты в «Маяке», ёлки! Совсем поохреневала фарца!
Я всё время оглядывался — казалось, что за мной следят. Но никого заметить так и не удалось — вроде как редкие прохожие были совершенно случайными людьми. Всерьез нервничая, я добрался до Зеленого Луга и, попетляв между домами, снова попытался рассмотреть в отражениях магазинных витрин и боковых зеркалах автомобилей погоню. Не рассмотрел!
Или я постепенно становился параноиком от жизни такой, или — слежка была прям профессиональной. Как говорил МОЙ — не Белозоровский — отец: «Если у вас паранойя, это не значит что за вами не следят». А посему в подъезд многоэтажки, где располагалась наша квартира, я входил с опаской.