Вверх взлетела и левая бровь.
— Ну, в общем недельку тут поживем еще, ничего же страшного? Там шабашники ремонт доделают как раз…
— Гера-а-а? — ее глаза постепенно наливались крыжовниковым оттенком и с этим срочно нужно было что-то делать!
— Тася-а-а, а в пятницу мы расписываемся, так что завтра вечером Моня с Абрашей приедут — у них есть всё для платья, только нужно подогнать!
— Ох! — только и сказала Тася.
А потом в ее глазах заплясали бесенята:
— А ты купишь себе тот вельветовый костюм из комиссионки! И не спорь со мной — он сел на тебя просто отлично, просто ты бяка и не захотел его покупать!
— О, черт! — воздел я руки к небу. — Только не это!
Но, напоровшись на крыжовникового цвета взгляд, подумал, что вельвет — это, в принципе, не так уж плохо. По крайней мере, в нем будет тепло. Наверное.
Церемонию в ЗАГСе я не особенно запомнил. Кажется, тетенька-регистратор даже была огорчена тем, что мы наконец-то поженились: теперь черта с два ей кто-то подрядится таскать коньяк и шоколад целый месяц просто за то, что она придерживала документы!
— …корабль семейной жизни будет бороздить море любви, обходя подводные камни житейских неурядиц…
Господи, что за дичь она несла?.. Но на самом деле на это было наплевать: Тася была просто великолепна! Моня и Абраша превзошли сами себя изобразив самое несвадебное из всех свадебных платьев: ультрамариновго цвета, в пол, выгодно подчеркивающее то, что нужно подчеркнуть и открывавшее то, что прилично открыть. Никаких сложных причесок и начесов — Морозовой это всё было не нужно. Ну, а серьги и кулон я, наконец, подарил сам — это были афганские лазуриты, оправленные в золото очередным гениальным дубровицким евреем — на сей раз, конечно, ювелиром.
В общем — Таисия выглядела настоящей царицей, и я просто сходил от нее с ума! А она улыбалась, и смотрела на меня сияющими глазами, и, черт бы меня побрал если в этот момень я не был самым счастливым человеком во всей вселенной!
Потому корабль мог бороздить всё, что угодно — это было совершенно не важно. И даже вельветовый пиджак, который жал мне в трех местах сразу не мог испортить момента.
Девочки вели себя вполне прилично: держали в руках букетики и вертели головами, разглядывая советское великолепие церемониального зала. Мы так и приехали вчетвером: я, Тася, Вася и Ася. Хотели пожениться тихо, мирно, без суеты, а потом поехать праздновать в ресторан — столик был заказан.
Конечно, всё пошло к черту! И случилось это ровно в тот момент, когда я намеревался вынести Таисию на руках за порог.
— УРА-А-А-А!!! — заорал мне в самое ухо Старовойтов, так что я едва не выронил жену прямо на пороге ЗАГСа.
— Ура-а-а-а! — вторили ему коллеги из корпункта.
— ГОРЬКО! — дуэтом завопили браться Приваловы — одетые в гражданское, веселые и хмельные.
— ПОЗ-ДРА-ВЛЯ-ЕМ!!! — кричали пацаны из Федерации дворового бокса во главе с невесть откуда взявшимся тут Тимохой Сапуном и «волкодавы» под предводительством Тохи Шевченко.
Грохнули хлопушки, заплескали крыльями белые голуби, улетая в ясные, не по-ноябрьски солнечные небеса. Вездесущий Стариков носился вокруг с фотоаппаратом и щелкал вспышкой. Я опустил Тасю на ступени крыльца и подавился вдохом: из черной «чайки», которая притормозила прямо на тротуаре, один за другим вылезали Исаков… Волков… И — Машеров!
— Аха-ха-ха, Гера, ну что же ты? Не по-нашему это, не по-партизански! Горько, товарищи? — батька Петр улыбался широко, радостно.
— Горько! Как есть — горько! — подхватили Исаков и Волков.
Они что — думают что меня надо уговаривать, чтобы поцеловать Тасю? Мы целовались долго, очень долго, а потом, когда оторвались друг от друга — оглохли от аплодисментов. У ЗАГСа собралась целая толпа — еще бы, Машеров приехал!
— В «Потсдам», товарищи! — зычный голос Петра Мироновича услышали, кажется, все присутствующие. — У моего друга свадьба!
Вот вам и «тихо расписались»!
Глава 25,
или эпилог, как вам будет угодно
В охотничьем домике Машерова в Выгонощанском было многолюдно.
Доведенная до ума загородная резиденция на эту неделю стала домом для целой команды единомышленников: самого Петра Мироновича, его верного цербера — Сазонкина, а еще — Волкова, Исакова и других, из высшего звена, до этого мне неизвестных, но занимающих самые серьезные руководящие должности.
Официально — я записывал серию интервью с… С ними со всеми и записывал. Рубриканазывалась «Без галстуков», и делал я ее в своем стиле: трепался с сильными мира сего о яичнице, рыбалке, музыке, фильмах, литературе — о чем угодно кроме политики и модернизации. То есть, конечно, термин «Модернизация» теперь употреблялся исключительно с большой буквы. Хорошо хоть не «Perestroika»…