— Хороший язык, древний. Ну что, пошли? — поднялась я из-за стола.
— Куда? — кажется, эльф сегодня побьет все рекорды по тугодумию.
— Домой, сам же хотел? Так, пошли. Или это только мне следует идти домой, а ты придешь попозже — выразительно я глянула на полукровку.
— Нет, домой пойдем вместе — решительно поднялся следом за мной эльф.
Не скажу, что нежно, но хоть не болезненно стиснул мое запястье в своей ладони и не попрощавшись со своей компашкой, потащил меня из таверны.
Как и ожидалось мы не пошли, а поехали и не ко мне домой, а в особняк к эльфу, куда я зареклась ходить. Поэтому перед входом, я как баран уперлась о новые ворота.
— Что еще? — несколько раздраженно поинтересовался муженек, поняв, что не может сдвинуть меня с места.
— Я туда не пойду, пока ты не попросишь прощение — хоть моральную компенсацию получу.
— И за что я должен извиниться? — разозлился Лэадонис, сложив руки на груди.
— Сам догадайся — усмехнулась я.
— За то, что произошло месяц назад я извиняться не намерен — усмехнулся в ответ эльф.
— Я и не надеялась, что ты за это покаешься. Но прощение ты должен попросить за кое-что другое, хотя… Кому я это говорю? — закатила я глаза, поняв, что такие, как он никогда не осознают своих ошибок — забыли, пошли в дом.
— Нет уж! Скажи, за что ты винишь меня? — теперь уперся эльф, не давая мне пройти, что-то мне это напоминает.
— Я поражаюсь тебе! Ты сам выставил меня из этого дома, а теперь…
— Когда такое было?! — внезапно рявкнул на меня Нитрэс, я даже вздрогнула.
— Когда?! А не тогда ли, когда очередная из твоих любовниц не пожелала видеть меня, вроде бы в нашем доме?! — набрав побольше воздуха в легкие заорала я на эльфа в ответ.
— Ревнуешь? — неизвестно чему обрадовался эльф, судя по его ухмылки точно обрадовался.
— Ты совсем не в себе? Какая, к черту, ревность?! У меня тоже, пусть тебе это и удивительно, есть чувство собственного достоинства! Это не ревность, это гордость! Возможно, эльфы думают, что она присуща только им, но спешу тебя разочаровать, у таких простолюдинок, как я гордость тоже есть! — пихнув оторопевшего эльфа, я вошла в дом.
— Госпожа Штайн, хозяина нет дома, поэтому попрошу Вас… — начал было дворецкий узрев меня в холле.
— Слышал?! Твоя прислуга, и та, указывает мне на дверь! — обернулась я к запоздало входящему следом Нитрэсу.
— Уволен — флегматично бросил Лэадонис в сторону дворецкого снимая плащ.
— Хозяин… Но как? Я двадцать лет служил Вам…
— Я помню, с сегодняшнего дня больше не служишь, можешь быть свободен — невозмутимо стащил и с меня пальто эльф, подтолкнув в глубь дома.
— Ты его уволил? — несколько пораженно спросила я очевидный факт.
— Да. Ты такая же хозяйка здесь, как и я. Не уважение к тебе, это неуважение ко мне. А за неуважение я наказываю — объяснили мне и попутно усадили на мягкий диван в гостиной, куда собственно и притащили.
— И что теперь?
— Теперь, я сделаю все, чтобы мы стали семьей.
Вот так новость…
Дело № 6
Последний парад наступает…
Глава 17
Вся жизнь проходит между «пофиг» и «стыдно». И это стыдно. Хотя… пофиг.
«— А сердце у Вас есть?!
— Нет. Я его где-то оставила…»
Из постели вылазить было неохота, впрочем, называть это лежбище постелью кощунство и преступление против личности. Наверное, и вылазить из него поэтому не хочется, хотя последнее время, мир, в котором я живу не особо радует. Но обо всем по порядку.
Во-первых Лэадонис. Сейчас спящий рядом, вот уж кто порядком портит из без того испорченные нервишки. Такими темпами я плюну на нашу связь и совершу двойное самоубийство, то есть убью его, скотину, а потом сама отправлюсь следом. Единственное, что от это пока удерживает, мерзкая мыслишка, что и на том свете рядышком будем. Ну, почему, красивые мужики, с властью, силой и возможностями, всегда такие говнюки? Это такой закон подлости, что ли? Сами посудите: подчиняешься такому во всем — надоедаешь и вообще, не видел бы. Не подчиняешься — заставит всеми возможными способами, правдами и неправдами подчиняться, держишь политику Швейцарии (нейтралитет) — рано или поздно попытается склонить на свою сторону и опять же использует любые методы. Не проще ли было оставить человека в покое? Почему обязательно надо его задавить, добить и только после этого жить с «чистой» совестью? Я ведь ему ничего не сделала, то есть, совсем ничего. Даже пыталась помочь по силе возможностей, но Лэадонис этого не оценил. Он наоборот возвел меня в ранг надоедливой букашки и возжелал посадить в банку потому, что прихлопнуть слишком хлопотно.