Выпили молча.
- Говорят, старику лет девяносто. Как это он так? Пацаны же твои крутые были? Афганцы…
- Да мало ли как! - разозлился Сурок. – Ты там не был, и я там не был. Может, расслабились… может, что-то не просчитали. На войне всякое бывает. А это, брат, чисто война. Наливай…
Проставнюк огляделся. «Серебряная рыбка» наполнялась гулящим народом. Вентиляция не справлялась с табачным дымом. Восточная музыка еле заглушала пьяные разговоры.
- У этого фашиста, - Сурок задавил в пепельнице сигарету, - дома целый арсенал был. Он из гранатомета машину завалил. Осколками соседние дома посекло. Пацаны же чисто по-человечески пришли. Побакланить. Без оружия. А тут старый козёл решил боевую молодость вспомнить. Ему-то что – пожил своё, а пацанам чуть за сороковник было… На нашей работе, брат, нужно всё предвидеть, - повернулся к бару. -Эй, ещё водки насыпь.
- Брат, не печалься, все там будем. Кто раньше, кто позже… – Проставнюк прищурился и махнул кому-то. – Жека! Чё стоишь? Давай к нам. Ну, сегодня прямо большой сбор, Куток подоспел.
- Где? – Сурок сквозь пьяную пелену пытался выхватить знакомое лицо.
- У двери стоит, болтает с кем-то.
- Привет, пацаны, - подошёл Краснокутский. - Что празднуем?
- Не гони волну, - Проставнюк поставил рюмку, - поминаем.
- Водки принеси! – крикнул барменше Куток.
- Да есть, успокойся…
- Это у вас есть, а у меня? Помер кто?
- У Вадика трёх товарищей застрелили…
- В Варваровке, что ли?
- Слыхал уже?
- Сегодня на работе только и говорили. Со мной двое варваровских в смене. У них в деревне все на ушах стоят. Ну, царство небесное…
Куток поднял рюмку и выпил один.
- Нужно какую-то закусь взять, – отодвинул от носа кусок хлеба.
- Не надо, – Сурок кивнул на тарелки с салатами. – Бери, закусывай.
- Давай что-то посерьёзней закажу. Я, пацаны, домой не хочу идти. Задрали меня жена с тёщей. И ребёнок постоянно тупит. Одни двойки из школы таскает. Урод. Было бы где – жил бы сам. Тут ещё на работе аврал. Начальство мусор разгребать заставляет. Понагнали технику, КамАЗов, кранов, солдат каких-то. Всё красят, белят… Готовятся.
- К чему? – Проставнюк наполнил рюмки.
- Говорят, покупатели приезжают. А хрен ли там смотреть? Всё давно растащили. Цеха пустые, ни одного станка не осталось. Мы у кранов движки ещё год назад поснимали. Ну, давайте ещё раз помянем. Пусть им там будет хорошо, а нам – тут.
Молча выпили. Сурок мутными глазами проследил за рюмками собеседников.
Все воруют, один я охраняю. И пацаны тоже охраняли… В Афгане – все ранены были, сумели уцелеть. Здесь в инкассаторах тоже ходили по лезвию… Такая дурацкая смерть. А может, так и нужно? Может, их для того Бог и послал, чтобы они от старика пулю словили…
А меня он зачем послал? Чтобы я эту дуру сначала трахнул, а потом сдал Вазгену? Нет, шмара эта никчемная. Дурная, как сто китайцев, одни проблемы от неё.
Сквозь пьяный шум он равнодушно принимал тихую беседу друзей.
- …после братов Чебыкиных там уже и воровать нечего… Два года вывозили машины с металлом круглосуточно… через проходную. Официалом, типа. Восемь бригад сварщиков в три смены резали все подряд… Давай пацанов помянем. Вадим, ты как? В норме?
- В норме, – Сурок взял рюмку. – Вот скажи, Куток, а ты смерть рядом видел?
- В смысле? – Краснокутский суеверно отставил рюмку.
- Ну так, чтоб совсем рядом… чтоб чувствовать её. Смотрел в глаза? А?
- Вадик, что ты трёшь? Обидеть хочешь? Не получится. Меня сегодня уже пытались обидеть…
- А-а, при чём тут обида… - Сурок поплыл. Он опустил голову на стол и закрыл глаза.
Тёмная спальня. Детские руки судорожно шарят по верхней полке чужой прикроватной тумбочки. Полотенце, мыло, зубная паста… Вот он, газетный сверток! Родительская передача. Домашний хлеб, котлеты, варёная колбаса и три шоколадные конфеты. Голодный желудок убивает осторожность. Котлета целиком пихается в рот и… свет загорается. Старшие пацаны стоят у дверей, пристально смотрят на него.
«Вот кто крыса!» Сурка хватают под мышки, волокут в пустую классную комнату на третий этаж, открывают окно и выпихивают на улицу. Он висит вниз головой, лодыжки ног держат нетвёрдые руки. Далеко внизу бетонная отмостка здания. «Три-четыре, отпускай». По лицу течёт солоноватая жидкость. «Хватит. Он уже обоссался, затаскивай»...
Сурок, поднял голову и повернулся к барной стойке.
- Ещё водки неси…
- Вадим, хватит, - Проставнюк вытащил сигарету, -водки полно.