- Убери эти ворота, Рихард, - председатель колхоза пыхнул в лицо самокруткой. - Зачем тебе купола с чертями?
- Это не черти, Иван Антонович. Это добрые святые, чтобы уберечь дом от демонов. На Кёльнском соборе по фризу стоят, и никто их не убирает…
- Вот там пусть и стоят, а здесь не надо. Из района уже два раза приезжали. Убери от греха подальше, зачем дразнить начальство? И так все косятся… Сам понимаешь, для некоторых ты до сих пор захватчик…
Пришлось убрать со столбов шатровое обрамление и деревянные фигурки святых архиепископов Клеменса Августа и Альберта Магнуса. Ворота стали серыми и унылыми, как и у всех в деревне.
***
Олеся Макаронова соврала. Денег у неё почти не было. Карточка была бы весьма кстати. Никаких лишних трат – только на лекарства, еду и ремонт дома. Ну разве что на подарок. Он сам сказал, чтобы купила. Что-то недорогое выберу. Может, что-нибудь из вещей? Сапоги надо. Эти совсем страшные. Истоптала за два сезона.
Нервные приключения последних дней и бессонные ночи в БСМП надломили Олесю. Девушка была на грани нервного срыва. Вышла из больницы, огляделась по сторонам.
Так, нужно купить какой-то еды и ехать в Варваровку, отоспаться. Ближайший вечерний рынок – на Дзержинского. Пешком по Чигрина, затем ещё несколько кварталов по заледеневшим тротуарам. Сэкономим на маршрутке. Денег хватит напару апельсинов, пачку чая и хлеб. Два рубля на автобус, немного мелочи. Ничего, завтра она уже будет богатой.
Подняла глаза и уперлась в знакомую вывеску: «Бар «Серебряная рыбка». Недорогие обеды. Домашняя кухня. Спиртные напитки. Пиво. Кофе». Хочу быстро кофе и домой… Или водки вместо кофе… По случаю праздника. Мой всё-таки праздник. Имею право. Ну, блин… может, кто знакомый тут есть? Не откажут девушке в ста граммах.
Макаронова толкнула дверь. Всё как всегда. Накурено, громкая музыка и нервные официантки. Осмотрелась. Знакомых лиц не видно. Подошла к барной стойке, достала сигарету. Подождём. Это ж надо, как завертелось. Сначала мамаша, затем бандиты с ментовскими закидонами. Всем я мешаю, все что-то от меня хотят. Старый немец – единственный близкий человек в городе. Родственники и друзья – все враги…
- Нормально, мать, ты откуда? С праздником тебя, – подошёл Вадим Сурок, обнял. Неловко ткнулся в щёку. - Я звонил корешам из Ленинского РОВД, никто ничего не слыхал. Где ты была?
- Вадим, - девушка убрала руку с плеча, - ну их. Даже не хочу вспоминать.
- Расскажи, Леська…
- Я хочу перехватить – и на базу. Сил нет.
- Где сегодня база?
Леся как будто и не услышала вопроса. Внимательно посмотрела на Сурка. Затем твёрдо развернулась в сторону двери. Раз не наливают, надо уходить. Ни к чему лишние разговоры. Ты сначала накорми, а потом уже расспрашивай, кавалер хренов.
- Ты куда? Сейчас перекусим. Я со смены только… Эй! – Вадик щёлкнул пальцами в сторону официантки. – Пару бутеров принеси и сока. Водку будем?
- Нет, Вадик, - желание выпить исчезло, - устала.Хочу спать…
- Сегодня Восьмое марта. Символически…
- Ну, если только символически… - она благодарно погладила Сурка по голове.
- И водчоночки отсыпь, - крикнул парень.
Девчонка нахватала проблем, как сучка блох, но как-то выпутывается и пока неплохо. Как с гуся вода. Сбежала? Или выпустили? Нет, Шония не из тех, кто выпустит добычу. Хоть бы сказал мне, что сбежала. Конспираторы... Не буду больше Вазгену сдавать её. Сам виноват. Надо доверять людям больше...
- Ну, давай за женский день, – Сурок поднял рюмку. – С праздником.
Они выпили, потом ещё и ещё. Олеся быстро опьянела. Все серьёзные мысли мигом улетучились из маленькой головы. Язык развязался.
- Так это были не менты? – деланно удивился собеседник.
- Да я ж тебе пятый раз говорю, - Олеся допила сок. – Бандюки реальные. Увезли меня в Одессу и хотели на пароходе переправить за границу.
- Зачем?
- Не знаю. Зачем обычно увозят? В бордель или на запчасти. Я случайно разговор подслушала и сбежала от них… - Поняла, что болтает лишнее, подняла голову. - Вадим, мне пора…
- Посиди ещё пару минут, сейчас вместе уйдём… - Вадик не знал, что с ней делать.
«Серебряная рыбка» заполнялась народом. Праздничный вечер загнал под крышу замёрзших торговок с рынка. За столами громко говорили, а кое-где уже и пели. Шаркали стулья, звенела посуда, отовсюду слышался привычный дружелюбный мат.