Рядом, схватившись окровавленными ладонями за солнечное сплетение, хрипел Вик. Глаза его были закрыты. Гай огляделся в поисках демона и увидел его чуть в отдалении: стальной гигант неподвижно лежал на боку - он свернулся в комок в страшно неудобной на вид позе и казался потускневшим, словно бы размазанным в зыбком вечернем воздухе. Тут же на склоне холма замерла Мясорубка - её чудовищная центрифуга то появлялась, то исчезала на фоне бурого неба, подмигивая, как изображение на испорченном экране.
Шатаясь, Гай побрел прочь.
В одиночестве и ледяной пустоте ночи он выдержал недолго.
Два часа спустя он ползком, наощупь, вернулся в лагерь по своим следам. Перед глазами его стояли ямы, полные дергающихся трупов. Волосы на голове встали дыбом. Морщась от боли в ребрах, Гай раздул угли, сложил новый костер и до самого утра просидел у края тьмы, слушая сдавленный, безостановочный кашель своего бывшего учителя. Когда взошло солнце, он дал ему воды и перевязал рану в груди. Вик, измученный и бледный, как сыр, едва узнал Гая. Он долго силился сказать что-то, но смог выдавить одно-единственное слово: "сигарета".
- Нельзя тебе, - с отвращением сказал Гай, - сразу подохнешь от дыма.
С таким же отвращением он начистил картошки, сварил её, намял в котелке пюре и долго кормил обессилевшего Вика из ложки. С отвращением стянул с раненого штаны, подставил подобранный на свалке таз, и, когда Вик справил нужду, с отвращением вытер ему зад.
Мясорубка и демон исчезли бесследно. Парализаторы, рюкзаки с вином и лепешками - тоже, словно растаяли в воздухе. Весь день Гай думал о том, что делать дальше, и не находил ответа. Он только жалел, что в "Магнуме" не осталось для него еще одного патрона.
- Гай, - шепотом позвал Вик, когда вновь сгустились сумерки, - Гай... Гай... Гай...
- Что тебе? - вынырнув из забытья, устало спросил Гай.
- Гай... подойди...
- Что такое? Опять в туалет?
Синее от боли и натуги лицо Вика покрывали бисерины пота. Он протянул дрожащую руку к молодому человеку, с губ срывались надсадные хрипы. "Он же сейчас умрет", со страхом подумал Гай, но послушно наклонился к раненому.
В то же мгновение лицо Вика исказилось злобной гримасой, рука с чудовищной силою сдавила горло бывшего друга. Гай рванулся - тщетно. Собрав последние силы, Вик сжимал пальцы. Мир завертелся перед глазами Гая. Ну и славно, сказал тихий голос в глубине, мертвый, равнодушный голос, - пусть он убьет тебя, и возьмет этот грех на себя. Шею пронзила боль - ногти пронзили кожу. Гай попытался крикнуть, но воздух, закупоренный в легких, не находил выхода. Вечер стремительно обращался в ночь.
Инстинкт самосохранения все же оказался сильнее мертвого голоса, звучавшего, казалось, так разумно. Кулак Гая с силой опустился на грудь Вика - туда, где находилась рана. Вик вскрикнул, хватка его на миг ослабла. Гай покатился по склону, жадно вдыхая холодный воздух. Легкие залила ледяная колючая боль.
Вик тихо смеялся.
- Ты... все равно... проиграешь... Гай... все равно... у тебя... нет... веры.
Смех оборвался сдавленным кашлем, и вдруг бывший священник тяжело перевалился на бок. Гай, думая, что Вику приходит конец, со страхом смотрел, как того тошнило кровью. В крови что-то блеснуло. Пуля, догадался Гай. Вика рвало. Уже два, три, четыре десятка пуль катились в ручье кровавой слизи по склону холма.
- Что еще за дрянь? - прохрипел Гай.
Вик жадно, со свистом втягивал воздух, и снова корчился в приступе рвоты. В его глазах застыл дикий ужас.
Гай протер глаза - он отказывался им верить. Изо рта Вика, серебристо сверкая в потоке крови, выкатились карманные часы на цепочке. Шмякнулась в лужу покрытая розовой слизью расческа - Гай мог поклясться, что видит прилипшие к зубьям черные волоски. И, самое страшное - женский палец с золотым обручальным кольцом. Ноготь его был покрыт облупившимся лаком цвета морской волны.
Новый звук пришел откуда-то из-за холмов. Гудение мотора. Вик встретил его равнодушно, Гай же вскочил на ноги, и чуть было не бросился навстречу - он уже не надеялся снова увидеть живого человека - но какой-то инстинктивный страх заставил его остановиться и ждать на месте.
Их было четверо. Они появились из-за дальнего холма, над другим концом города, и будь хоть немного темнее, Гай еще мог бы сбежать. Но вечер не успел сгуститься до непроглядной синевы и Гая заметили сразу.
Они двигались цепочкой, с винтовками наперевес, как солдаты, идущие в штыковую: высокий худой мужчина с длинными волосами, в шинели старинного образца и круглых очках; полная немолодая женщина в серебристом, с радужными разводами плаще; кряжистый старик в кожанке и рыжеволосая девушка в черной кожаной куртке, черных обтягивающих лосинах и черных же сапогах с опушкой. Чуть позади них катилась на платформе Мясорубка. Она была заметно больше размером, чем Мясорубка Вика. Это ее мотор издавал гудение и жужжание, которые услышал Гай.
С одного взгляда на эту компанию он осознал, что ему грозит, и пулей бросился прочь, стараясь укрыться за повозками.
- Я вижу его! Вот он, вот он! - с дикой радостью закричал мужчина в шинели.
- Стреляй!
- Там еще один, у костра!
- Стреляйте же, уходит!
- Ахерон! Ахерон! - перекрыл все трубный глас женщины в серебристом плаще.
Гая словно током прошибло. Он прекрасно понял, к кому обращен этот призыв, и догадывался, что за этим последует. Нет, Господи, нет!
Мощные ритмичные удары тяжелых ног за спиной подтвердили его опасения. Демон приближался. Его круглые глаза багрово полыхали в сумерках.
- Я сдаюсь! - крикнул Гай, - Не трогай меня! Я пойду сам.
Стальная туша - раза в два выше Гая, надвинулась на бывшего художника и огромная лапа подкинула его в воздух, как котенка.
- Я такой же, как и твои хозяева, - сказал он демону, - не делай мне ничего, слышишь?
Ахерон, конечно же, ничего не ответил. В лагере он швырнул Гая под ноги обладательнице красивого плаща.
- Отбегался, красавчик, - констатировала та, играя одним из десятка золотых амулетиков, висящих на шее. Она явно была здесь главной.
- Вот тебе, сука, за то, что пытался удрать! - лохматый очкарик в шинели с чувством ударил Гая прикладом в лицо, и тот рухнул на землю.
- За что? Погодите! - Прохрипел он, уворачиваясь от ударов. - Мы - такие же, как вы! Мы - Мстители Господа!
- Думаешь, мы тебе поверим, сволочь? - мужчина в шинели с ненавистью плюнул в Гая.
- Не дергайся так, Марко, - спокойно сказала рыжеволосая девица, закуривая, - до чего ты нервный придурок.
Марко с шипением отошел в сторону и наклонился над Виком.
- Отвечай, это Содом вот? - строго спросила предводительница.
- Был Содом, - выплевывая кровь, задыхаясь, ответил Гай.
- Вы двое тут? Куда подевались остальные?
- Мы их отправили туда, - кивнул Гай на Мясорубку, - у нас была такая же.
- Врешь, сука! Все ты врешь! - закричал Марко. В его круглых очечках сверкнул отсвет глаз Ахерона, - дайте его мне, ну дайте!
- Заткнись, Марко, - процедила девица, даже не поворачиваясь к нему.
- Гляньте! - подпрыгнул на месте Марко, - что тут такое? А? А?
Четверка обступила неподвижного Вика.
- Его рвало этой дрянью, да? - скривилась девица.
- Вот черт...
- Господи, ты только глянь...
- Запоминайте вот, - простерев руку над Виком, пробасила женщина, - особенно ты, Лайма, запомни. Сие - одержимый бесами. Такие они вот. Такие вот. Видишь, блевал чем? То-то. Давай-ка сразу вот в Давильню его.
И Гай рассмеялся - сперва тихо, потом все громче и громче, и наконец истерически захохотал. Марко взвизгнул и бросился к нему, но был на лету остановлен молчаливым стариком.
- Чего ржешь? Чего ты скалишься, урод? - визжал Марко.
- Вик - одержимый бесами? Ха-ха-ха-ха! - слезы потекли из глаз Гая. - А Вик-то - одержимый! Ха-ха-ха-ха! А Мясорубка - Давильня? Ух-ха-ха-ха-ха-ха!