- Кто ты такой?
- Меня зовут Лоллипоп, Дуб Лоллипоп. Раньше я был человеком, таким же как ты и он. Когда с неба пошел серный, а потом и огненный дождь, меня немножко оплавило, но не убило совсем. Как видите, я врос в землю, пустил корни, и вполне доволен тем, как я устроился.
Вик и Гай с любопытством смотрели на это чудо. Дерево было невысоким - всего метр или полтора от земли, у него была сморщенная серая кора, живое человеческое лицо и толстые безобразные руки-ветви, которыми оно прикрывало глаза от яркого света костра. На ветках шелестели десятка два сморщенных бледно-зеленых листьев.
- Как же ты выжил в пустыне? - спросил Гай.
- Глубоко под землей еще есть немного воды, я могу дотянуться до нее корнями. А путники, идущие в Содом, мочатся на меня, в такие дни у меня праздник, - улыбнулось дерево, - когда будете уходить, пожалуйста, помочитесь на старого доброго Лоллипопа. Если стесняетесь, заходите сзади, так я ничего не увижу.
Вик и Гай снова посмотрели на сияющий бледными сполохами горизонт. Крики как-будто стали громче. Там, за холмами, кто-то вопил от боли, перекрывая восторженно-злобное гудение множества голосов.
- Думаю, сегодня мы туда не пойдем, - покачал головой Вик, - зато завтра у нас будет трудный день. Доставай-ка консервы, Гай.
Вик расстелил на песке брезентовое покрывало, и друзья сели ужинать. Лоллипоп, изголодавшийся по общению, болтал не умолкая.
- Разные люди здесь ходят, разные ходят. Бродяги, голодранцы, беженцы с побережья, веселые торговцы водой, усталые женщины с голодными глазами. Тянет людей в Содом, модный город в этом сезоне! И все, все останавливаются здесь хоть ненадолго - перекинуться со мной парой слов, посмотреть на диковинку, да, диковинку. Вот вы когда-нибудь видели говорящее дерево? Ха! И никто не видел. Ничего, дайте время, нас будет много. Для кого Господь очистил этот мир? Вы только не подумайте, что я ставлю на людях крест, я ведь и сам помню время, когда я ходил на двух ногах и ел мясо - правда, это уже далеко позади, я теперь Дуб, Дуб Лоллипоп, самый славный малый в этих краях - но я сумел приспособиться к новым условиям, а люди всё хотят жить по старинке, всё цепляются за ошметки того мира, которого больше нет...
- Но ведь ты не по своей воле стал таким, а? - перебил Гай. Он смотрел на большую свежую лепешку, что Вик извлек из своего рюкзака и разломил пополам.
- О-е, - воскликнул Дуб, - хлеб, настоящий хлеб? Не может быть! Как давно я не видел хлеба... дадите попробовать? Хотя бы маленький кусочек?
- Ты не ответил на мой вопрос, - Гай отщипнул хрустящую корочку, на четвереньках приблизился к Лоллипопу.
- Прости, если ненароком обидел, добрый юноша. Конечно, я не сам себя сделал таким, и очень страдал душой поначалу - поначалу. Но потом рассудил: раз Бог уничтожил миллиарды, а мне сберег жизнь - значит, Он оставил меня для какой-то высокой цели! Высокой цели! Поглядите на мои слабые ветви: я не могу убить, украсть, возжелать чужого добра - я безгрешное существо! Ха-ха! Я высшее существо, чего там стесняться!
Гай кинул кусок лепешки в рот дереву, и оно с аппетитом зачавкало.
- М-м-м, блаженство... где же вы взяли лепешку, мои добрые друзья?
- Ты говоришь ерунду, - спокойно сказал Вик, - Бог дал человеку свободу выбора. Грех - это выбор в пользу зла. Ты хочешь сказать, что не способен на такой выбор?
- Конечно, нет! - всплеснул ветвями Дуб.
- Почему?
- Потому что я не могу никому причинить зло!
Вик покачал головой:
- Чист от зла только Господь.
Дуб озадаченно примолк, глядя на багровые отсветы на небе. Под ними, в Содоме, вопли сменились протяжным пьяным пением. Гай почувствовал злой холодок в груди. Пока мы тут спорим о безгрешности говорящего дерева, они там предаются всем мыслимым и немыслимым грехам, и кто-то кричит от смертной боли и унижения.
- Не будем ссориться! - Дуб хлопнул веткой о ветку. - Зачем спорить? Расскажите лучше о себе, да, о себе! Что привело вас в славный городок Содом?
Гай бросил быстрый взгляд на Вика. Тот спокойно дожевал кусок мяса, поцокал языком. Носком сапога пошевелил догорающий в костре обод деревянного колеса.
- Мы мстители Господа, - с вызовом сказал Вик наконец, глядя на Лоллипопа, - довершаем начатое им дело. Видел, что стало с тем парнем, Драхо?
- Поня-аатно, - протянул Дуб, - значит, эта странная машинка, в которую вы кинули тело...
- Мне дал ее Бог.
Лоллипоп в растерянности посмотрел по сторонам. Вокруг был только пепел. Гаю показалось, что "высшее существо" было бы радо сейчас вновь заиметь ноги и дать стрекача.
Вик сделал долгий глоток из фляги и извлек из рюкзака новенькую блестящую целлофаном пачку Marlborough.
- Сигареты. Свежий хлеб. Красное вино. - Он прикурил от головни, выпустил длинную струю дыма. - Парализующие винтовки (мы почти никогда не убиваем - только для самозащиты). Все это дал мне Бог. И этого мальчика он послал мне, старику, в помощь.
- Ты еще не стар, брат, - засмеялся Гай.
- Не стар, совсем не стар, - подхватил Лоллипоп.
- Помолчи, - остановил его Вик. - Раз уж ты такой умный, и любишь порассуждать о делах Господа, я расскажу тебе о них.
Он еще раз глубоко затянулся.
- Так вот. Я бросил курить тридцать два года назад, когда принял сан. Священникам нельзя. Но не было ни одного дня из этих одиннадцати тысяч семисот дней, чтобы я не мечтал о сигарете. Я позволял себе одну сигарету в год, на свой день рождения. Да, и я грешен... Ранним летним утром я выходил из гарнизона, садился на автобус и ехал в Дюссельдорф; покупал пачку Marlborough - других я не курю, шел в парк, и спокойно выкуривал одну штуку, слушая, как она тлеет, а пачку оставлял на скамейке. Вечером дома читал сто раз "Апостольский символ веры" во искупление, и начинал ждать следующего года.
В то самое утро я приехал в город, и первым делом спросил пачку Marlborough в магазинчике на автобусной станции. Marlborough не нашлось. Я пожал плечами и вышел на проспект. В супермаркете "Dills" Marlborough тоже не оказалось - раскупили. В большом городе Объединенной Европы, напринимавшей законов против курения, не так-то много мест, где можно купить чертов табак. Я битый час метался по проспекту, и нашел только "Лайтс", но "Лайтс" мне был на хрен не нужен. Представь себе человека, который целый год мечтал об одной-единственной никотиновой палочке, и не может ее получить, потому что в магазинах ее нет, и ты поймешь, что я чувствовал в тот момент.
К счастью, я вспомнил, что в метро на Барбароссаплатц есть табачная лавка. Я почти бегом спустился под землю, нашел эту лавку, где продавец - маленький угодливый турок - вручил мне красно-черно-белую пачку настоящего Marlborough из Ричмонда, штат Вирджиния, всего за четыре евро. В этот момент все и случилось...
Вик прикурил новую сигарету от окурка первой, помолчал, глядя на пламя.
- Я встретил старика, который видел, как это произошло. К тому времени мы почти сутки сидели под землей, ждали, пока температура на поверхности хоть немного понизится. Не было света, воды, жратвы, почти не было воздуха... вокруг - хрипящие от ужаса толпы. Как стадо баранов. Странно, ведь все сразу догадались, что это не ядерная война и не вторжение гребаных марсиан! Я сидел на турникетах и курил одну за одной, словно хотел нагнать упущенное за тридцать лет завязки, а когда пачка опустела, взял у турка еще три блока. Забавно было глядеть, как он пересчитывает деньги. Наверное, настала ночь - не знаю, у всех остановились часы. Хорошо, что у служащего метро нашелся фонарь...
Тот старик выполз из темноты подземного перехода, весь черный от пепла, словно беглец из крематория - он пытался подняться на ноги, но все время падал. Он был слеп, как крот, и напоминал ожившую мумию. Кроме меня, никто не осмелился подойти к нему.
"Что там?" - спросил я.
"Там - Бог" - прошептал старик, и пепел сыпался из его беззубого рта.