Глорис пожала плечами.
— Ты сама знаешь, что мы можем сделать. Можем взять его с собой в деревню. По крайней мере, там он не умрет с голоду.
Миральда покачала головой.
— Ты сама не знаешь, что предлагаешь, Гло. Мы ведь не представляем, что будет происходить с личинкой дальше! Да и где мы будем его держать? Ведь к нам ходят люди, а им вряд ли понравится присутствие нелюди…
— У нас есть пустой коровник, — терпеливо напомнила Глорис, — и мы сможем подробно изучить тот путь, который проходит дэйлор от состояния личинки до полного развития.
Миральда еще раз посмотрела на дэйлор. Нет, положительно он уже все понимал! Черные глаза-бусины, лишенные белков, внимательно наблюдали… изучали…
Но, перед тем как сдаться на милость младшей ведьмы, Миральда пробурчала:
— Он не даст взять себя, Глорис. Покусает. Гляди-ка, зубы какие!
— Нет, что ты!
И не успела Миральда и глазом моргнуть, как ее сестра подхватила личинку на руки. Цепкие пальчики моментально сомкнулись на воротнике куртки Глорис. Лицо личинки, уродливое, с расплывчатыми, будто смазанными чертами, сморщилось — и ведьмы услышали громкое урчание. Так может урчать сытый кот на коленях хозяйки…
— Вот, видишь? — И Глорис, совсем как девчонка, показала язык.
Миральда только вздохнула. Происходящее совершенно ей не нравилось: странная погоня за болотной ночницей, в то время как нелюдь могла принять бой на равных, личинка, оказавшаяся в лесу при столь загадочных обстоятельствах…
Дэйлор урчал, преданно глядя на Глорис.
— Давай его хотя бы в куртку укутаем, что ли, — проворчала Миральда, — если ты его так в деревню потащишь, нас оттуда выгонят еще до вечера…
Эсвендил лишь всплеснула руками.
— Да вы рехнулись! Только личинки дэйлор здесь не хватало!
— Мы знаем, отчего ты так их не любишь, — высокомерно заметила Глорис, — но это не причина, чтобы оставить малыша погибать от голода! Не переживай, мы поселим его в коровнике, и он не будет тебя беспокоить…
— А что ты будешь делать, когда он начнет превращаться во взрослого дэйлор? Ты даже не знаешь, как это происходит!
Но Глорис уже не слушала. Заперла дверь на щеколду, чтобы никто из соседей ненароком не заглянул, и положила личинку на стол.
— Ну-ка, малыш, сейчас будем обедать! — сладко пропела ведьма, будто собиралась кормить собственного ребенка. Пошарив взглядом по печке, схватила кусок запеченной гусятины.
— Ты уверена, что ему можно это есть? — хмыкнула Эсвендил. — Еще подохнет от такой-то пищи…
Глорис вспыхнула и окинула ее сердито-презрительным взглядом.
— А зубы ему на что? Если есть зубы, значит, он умеет ими пользоваться!
И поднесла мясо ко рту дэйлор.
Результат превзошел все ожидания: ведьма едва не лишилась пальцев, успев отдернуть руку в самый последний момент. А личинка, проглотив кусок, широко раскрыла рот и противно заверещала, видимо, требуя добавки.
— Он нас объест, — холодно заключила Эсвендил. И, фыркнув, удалилась в спальный угол.
— Надо подготовить ему место, — промолвила старшая ведьма, до сих пор молча наблюдавшая за происходящим, — и еще… Не мешало бы его помыть и обработать ссадины.
— Да, да, ты права… — Глорис с умилением скармливала куски гусятины оголодавшей личинке. — Только вот покормим его…
…Личинку поселили в ранее пустовавшем коровнике, для начала соорудив добротную подстилку из соломы, застеленную чистым полотном, и первые три дня Глорис не отходила ни на шаг от своего любимца. Затем у дэйлор, благодаря стараниям все той же несносной младшей, появился соперник в лице Маркеша. И Глорис, уподобившись мартовской кошке, начисто забыла о том, что личинку надо кормить, поить и мыть.
Миральда только вздыхала. Она по-прежнему оставалась старшей, и оттого все заботы неизменно ложились на ее плечи.
Теперь именно она ухаживала за уродливым серым младенцем, даже разговаривала с ним, жалуясь на непутевую сестру. Кормила, мыла, меняла пеленки. Убирала.
А будущий дэйлор смотрел на ведьму своими глазами-бусинами. Понимающе. Немножко печально. И громко урчал, когда она щекотала его округлившийся животик. К слову, отъевшись, он стал выглядеть несколько приятнее, чем в день, когда в поисках матери прыгнул под ноги бегущей Миральде. Кожа разгладилась, матово заблестела; ручки и ножки пополнели, сделавшись даже пухленькими. А на подобии лица начал расти нос, похожий чем-то на молоденькую картошечку, только серую.
Ведьма уже не считала личинку уродливой. Правда, ее продолжал смущать широкий, от уха до уха, рот, полный белоснежных игл-зубов. И еще она вздрагивала, когда будущий дэйлор, забравшись на потолочную балку, с громким «плюх» прыгал вниз на солому.
Впрочем, когда он спал, Миральда видела в нем самого обычного ребенка.
Иногда ведьма даже брала его на руки и носила по коровнику, мурлыча под нос совершенную несуразицу. Тогда личинка жмурилась и громко урчала, всем своим видом демонстрируя удовольствие от подобных процедур.
«Может быть, хорошо, что мы не оставили его там, — думала Миральда, улыбаясь зубастому существу, — в лесу бы он умер, а теперь со временем превратится в дэйлор…»
О том, что будет дальше, она предпочитала не задумываться, потому что с мыслями о расставании неизменно приходила печаль.
…Что касается болотной ночницы, то она больше не появлялась в деревне. Эсвендил несколько раз заикалась о том, что неплохо бы наведаться на болота и завершить начатое, но Глорис только хлопала ресницами и мчалась на очередное свидание. А Миральда не могла отлучиться надолго, потому что дэйлор оказался обжорой и постоянно требовал еды, начиная противно верещать каждый раз, когда обед задерживался. Делал он это столь пронзительно, что было слышно за стенами коровника.
— Еще подумают, что мы крадем детей и варим из них зелья, — бурчала Эсвендил, — иди, корми его. Взять взяли, а следить не следите.
…Проказливый дэйлор никак не хотел покидать потолочную балку. И это невзирая на то, что и пеленки были застелены чистые, и вареная курятина исходила вкусным паром.
Миральда погрозила личинке пальцем:
— Лучше слезай. Не то останешься без обеда.
Громкое урчание в ответ.
— Что, поиграть со мной решил? Не советую…
Личинка заерзала на узкой балке, едва не свалилась, но успела вцепиться в дерево когтями и зубами. А потому осталась наверху.
— Ну как знаешь, — Миральда пожала плечами, — сиди, если тебе так нравится там…
И, с наигранным равнодушием отвернувшись, ведьма склонилась над невысокой кроваткой, сооруженной из досок и большущей охапки сена, чтобы разгладить куски полотна, служившие пеленками дэйлор.
— Вот оставлю без обеда, будешь у меня знать, — пробурчала она себе под нос.
И едва не подскочила, ощутив на талии тяжелую руку.
Сердце мгновенно прыгнуло в желудок. Крик застрял в горле…
— Моя курочка! — выдохнул вместе с перегаром староста. — Ну наконец-то я тебя застал одну!
А, вот оно что… Миральда нашла в себе силы улыбнуться. Всего лишь пьяный староста. Ну уж с кем с кем, а с этим мужланом она управится…
— Марес, — сладеньким голоском пропела ведьма, — что ты здесь делаешь?
Разумеется, вопрос этот был лишним. И так понятно, зачем он пришел.
В медвежьих объятиях становилось трудно дышать.
— Эй, отпусти! — возмутилась Миральда, подумав, что только переломанных ребер ей не хватало.
— Я тебя уже давно… ик!.. подстерегаю, мой цыпленочек!
— Да о чем это ты? — Она уперлась локтями в широченную грудь. — Отпусти! Что, забыл, кто я? Не то хуже будет!
Пустая, пустая угроза. Ведь ничего она сейчас не сделает — все ингредиенты заклятий остались на полках. Да и зачем бы ей таскать с собой полный боевой арсенал, особенно отправляясь перестилать пеленки младенцу дэйлор? Хорошо еще, что силен страх перед ведьмами — и вера… глупая вера в Силу, горящую в них, не нуждающуюся ни в чем…