- Какую смазку? – не понял я.
- Для извращенного секса, разумеется, - фыркнула Женя, снимая колпачок с той самой темно-бордовой помады, которая была у нее на губах в день нашего знакомства.
Выглядела она более чем инфернально. Пожалуй, в таком виде я ее еще ни разу не видел. На ней были очень узкие черные брюки из какого-то блестящего материала, черная блузка, состоящая из развевающихся тряпочек и ленточек, и жутковатого вида ботинки на чудовищной платформе, которые здорово прибавили ей росту. Волосы Женя начесала и намазала гелем так, что во все стороны торчали ужасающие сосульки. Бледная, почти белая пудра, черные круги вокруг глаз. Пожалуй, она совсем чуть-чуть не дотянула до участников некогда моднейшей группы «Kiss».
- Конфеты купи, вино. Или торт большой, - накрасив губы, она все-таки снизошла до объяснения. – Я узнала, сегодня там неприемный день. То есть паспортистка на месте, но посетителей не принимает и справок не дает. А нам никаких справок и не надо. Вернее, таких не надо, какие другим нужны.
- Послушай, - нерешительно вступил Ванька. – Знаешь, будь я паспортисткой, я бы тебя просто выгнал. Ты, извини, конечно, но, может, лучше Мартин?
- Темнота заграничная, - презрительно дернула плечом Женя. – А еще психолог. Чему вас там в ваших университетах учат только? Вот спорим, что все будет в лучшем виде?
- На что? – заинтересовался я.
- Не знаю. На десять щелбанов.
По правде говоря, я не прочь был отвесить ей эти десять щелбанов. Слегка, конечно. Чтобы не слишком уж нос задирала. С другой стороны, она зайдет, ее отправят в далекую страну, а как мне потом соваться туда с той же просьбой?
- Да пусть попробует, - подмигнул вполне понявший меня Ванька. – Ей там и рта не дадут открыть, так что ничего не испортит. Не успеет.
Пока мы ехали в метро и на автобусе, шли пешком, люди откровенно таращились на нее, но Женя словно не замечала удивленных, насмешливых или возмущенных взглядов. Шла себе, довольно ловко переставляя свои тяжеленные котурны, помахивая черной торбой с нарисованным скалящимся черепом, и думала себе какие-то свои мысли.
- Вы можете слегка отстать, - сказала она нам. – Как будто вы не со мной. Если неловко.
Если б она этого не сказала, может быть, я и вправду немного замедлял бы шаг. Совсем чуть-чуть. Наверно, даже невольно. Но теперь… Я просто взял ее за руку. Мы шли, и мне было, в общем-то, наплевать, кто что подумает. Мне было хорошо – честное слово.
- Подождите на улице, - сказала Женя, когда, сверившись с написанным на бумажке адресом, мы оказались у облезлого серо-желтого дома с ржавыми потеками на стенах.
- Иди, иди, - Ванька растянул рот до ушей. – Бог в помощь.
Женя взяла у меня пакет с конфетами и бутылкой вина (крестная называла такое подношение мелким чиновникам по-гоголевски - борзым щенком, а Женя, как выяснилось, смазкой, - хотя это была самая обыкновенная взятка, пусть и жалкая) и вошла в парадное.
- Сейчас, сейчас, - потер руки Ванька. – Сейчас она оттуда вылетит кувырком.
- Обалдеть, какой ты добрый. А еще жениться на ней хотел!
- А что? Она хорошая девка, но дикая еще. Ее обломать немножко – цены не будет. Вот сейчас с нее самоуверенность немного и собьют.
Но время шло, а Женя не выходила. Наконец она появилась – сияющая, без пакета, зато с каким-то листком в руках. Я пригляделся и увидел, что это тот самый листок с адресом домоуправления, но теперь на нем что-то было написано и с другой стороны.
- Учитесь, детвора, - снисходительно улыбнулась Женя, помахивая листком. – Десять щелбанов каждому.
- Как тебе удалось? – Ванька не мог поверить. Казалось, Женина удача оскорбила в нем будущего профессионального психолога.
- Элементарно, Ватсон. Чем страшнее посетитель снаружи и ласковее в обхождении, тем сильнее контраст. Это обескураживает и обезоруживает. Эта тетка посмотрела на меня и тут же решила, что я просто обязана быть мерзкой матерящейся хамкой, обколотой, обкуренной, пьяной и уж не знаю, какой еще. И вдруг я ей вежливо, нежным голоском, слаааадко так. Да еще с конфетами. Смотрю, глазами хлопает. Ну все, значит, можно брать. Начинаю сказочку рассказывать про умершую бабушку, потерянную много лет назад. Про то, как хочу о ней все-все узнать, с соседями поговорить. Она чуть слезу не пустила, книгу домовую достала, еще какие-то папки, бумажки. Решила, что я подросток с тяжелой судьбой и тыпы. В общем, вот адресок соседей, которые с твоими жили на одной площадке лет пятнадцать. Конечно, может быть, они там больше и не живут, еще куда-нибудь свинтили, но это уже второй вопрос, профессор.
- Только одних соседей адрес? – немного разочарованно уточнил я.