На выходные приехали к цыганам городские. Привезли с собой много вина, кричали, что душа требует песен и безумства. Безумствовали всю ночь. На рассвете Надю разбудил чей-то истошный крик. Толком не проснувшись, она выскочила во двор и увидела окровавленного мужчину. Рядом, бледный, как мел, стоял Константин. На земле валялся нож. Надежда, неосознанно, нож подняла. Через несколько минут кем-то вызванная приехала «скорая помощь». Врач, осмотрев раненого, подошел к барону, которого хорошо знал.
— Рана пустяковая, так, не рана даже, а царапина. Но сообщить в полицию я обязан, ты уж не обессудь, Васильич.
Константин достал из кармана пачку денег. Доктор отрицательно покачал головой:
— И не проси, не могу. Имей ввиду, гнилого мужика ты подрезал, он не угомонится…
Едва уехала «скорая», Надежда стала собираться. Уложила в сумку бельишко, кое-что из еды, бутылку воды.
— Куда это ты собралась? — спросил муж.
— В полицию, — буднично, будто в магазин отправлялась, ответила жена. — Сдаваться.
В полиции она заявила, что приезжий напился, стал к ней приставать, она его ножом и пырнула. Теперь, мол, раскаивается, что человека порезала. Вот и пришла с повинной. Лейтенант ее показания исправно записывал. Ему было наплевать, что там, у этих цыган, произошло на самом деле. Главное, что дело раскрыто.
Так Надька-цыганка оказалась в Макарьевском СИЗО. Рассказывать эту историю она не очень-то любила, и когда ее спрашивали, почему она так поступила, отвечала хмуро и неохотно: «Я его жена,»
***
История четвертой «семейницы» Лиды Мухиной была далеко не такой романтичной, как «цыганская повесть». В своем родном Новосибирске, где работала Лида парикмахером, познакомилась она ни с кем-нибудь, а с арабским шейхом. Шейх зашел постричься, поинтересовался, может ли его Лида побрить, и, побрившись, заявил, что будет теперь приходить к ней дважды в день — у них, мол, у арабов, уж больной быстро щетина отрастает. Шейх сдержал обещание и вечером явился вновь — с огромным букетом цветов.
По-русски Махмуд говорил с сильным акцентом, но это было так необычно. Через неделю преподнес девушке золотое кольцо и цепочку. Объяснил, что у них, у арабов, дарить ювелирные изделия в коробочках считается дурным тоном, поэтому принес завернутыми в обычную бумагу. Однажды пришел на свидание весь в синяках и ссадинах, сказал, что его забрали в полицейский участок, там жестоко избили и приказали в двадцать четыре часа покинуть город.
— Куда ж ты теперь? — спросила Лида.
— Почему «ты», а не «мы»? Ты разве со мной не поедешь? — на глазах Махмуда выступили неподдельные слезы.
— Хоть на край света, — прошептала влюбленная девушка.
— На край не надо, в Москву поеду, там земляки помогут устроиться. Сниму квартиру и сразу сообщу тебе адрес. Собирайся пока, и можешь увольняться из своей парикмахерской.
Ее отговаривали родственники и друзья, отец пригрозил, что откажется от нее, что ее Махмуд никакой не шейх, а бандит с большой дороги и только слепой может этого не видеть. Но она и впрямь была ослеплена, как бывают ослеплены все влюбленные. Да и кто осудит девушку, к которой пришло первое большое чувство?
Махмуд не обманул, позвонил уже на третий день, назвал адрес съемной квартиры, сказал, что очень занят, встретить не может, и попросил добраться от аэропорта самой. Двухкомнатная уютная квартира находилась в одном из домов-новостроек на юго-западе Москвы. Дверь ей открыл незнакомый бородатый мужчина в черной тюбетейке на давно не стриженой кудлатой голове, ни о чем не спрашивая, буркнул «входи». Она поставила чемодан, вошла в комнату. Вокруг стола сидели четверо мужчин, в том числе и Махмуд, играли в карты. На столе стояли полная окурков пепельница, коньячная бутылка, стаканы, валялись смятые деньги. «Шейх», не поднимаясь из-за стола и не отрывая глаз от карт, махнул куда-то в сторону рукой:
— Там спальня, иди, устраивайся, потом пожрать что-нибудь приготовь, — в его голосе явно звучали повелительные нотки хозяина.
В спальне стояла роскошная огромная кровать, в стену был встроен вместительный зеркальный шкаф. Но постельное белье было несвежим, а на кухне грязь царила невообразимая, в раковине горой высилась немытая посуда. Все перемыв и обнаружив в холодильнике кое-какие продукты, принялась готовить ужин. «Сколько ты еще будешь возиться?», — недовольно проворчал появившийся на кухне Махмуд. Потом соизволил подойти к ней, обнял, начал целовать. Возбудившись, он овладел ею прямо на кухне. Кажется, туда в тот момент даже кто-то из мужчин заглянул, потом из комнаты раздался гомерический хохот.