— Дело в том, что я шпион, — заговорщически сообщил он.
— К-как шпион? — оторопел от подобной откровенности депутат и спросил неуверенно:
— Вы шутите, да?
— Уж какие там шутки, — горестно вздохнул Пастухов.
Он уже придумал фразу, чтобы окончательно запутать бедолагу-депутата, но произнести ее не успел: резкая боль вдруг пронзила его желудок — будто раскаленный бур прошелся по внутренностям. Сергей побледнел как полотно, из последних сил стараясь держать себя в руках.
— Что с вами? — испуганным шепотом спросил у него депутат.
Пастух подумал, что готов убить говоруна и не дожидаясь возвращения на родину, но тут новый приступ пронзительной боли окончательно лишил его сил.
Судорожно вцепившись в ручку чемодана, лежащего у него на коленях, он второй рукой рванул ворот рубашки. И тут же его согнул пополам третий приступ.
Водитель, почуявший, что в салоне происходит что-то неладное, озабоченно обернулся на бледного пассажира и тут же поднес ко рту микрофон радиосвязи.
Кортеж остановился. Тотчас около машины, в которой ехал Пастух, притормозил армейский джип, и подтянутый офицер распахнул дверцу «мерседеса».
— Наверное, съел какой-то местной дряни… — с сочувствием произнес притихший депутат.
Быстро окинув взглядом корчащегося от боли Пастуха, офицер отдал по радио какую-то команду. Спустя еще минуту из потока машин выскочила «скорая помощь».
Два санитара деловито вытащили носилки и аккуратно положили на них почти теряющего сознание Пастуха, который тем не менее продолжал прижимать к себе чемодан мертвой хваткой. Так, в обнимку с чемоданом, он и исчез в чреве «скорой».
Так что когда на место происшествия прибежал запыхавшийся референт Жириновского, смотреть было уже не на что.
— Что тут происходит? — нервно спросил референт.
— Вашему человеку стало плохо, — пояснил депутат-говорун, и в его голосе послышалось: «Я же говорил, что не надо брать этого типа с чемоданом с собой».
— Твою мать, — только и нашел что сказать оторопевший референт. — Вот этого нам как раз и не хватало.
Тем временем «скорая» сверкнула разноцветными маяками и, оглашая окрестности сиреной, рванула прочь. Офицер, снявший Пастуха с гостевого маршрута, умчался вслед за «скорой», вскочив в свой джип уже на ходу. Референт проводил их растерянным взглядом. Потом встрепенулся и, покрикивая: «Продолжаем путь… Продолжаем путь…», засеменил к головной машине. И вскоре кортеж снова тронулся по направлению к Дворцу. Только уже без Пастуха, увезенного в неизвестном направлении…
Коротая время до возвращения делегации из Дворца, Коперник сидел в баре отеля «Хилтон» в компании Стивена Флейшера. Похоже, что жизнерадостному американцу просто нечем было заняться, вот он и выбрал общение со своим русским коллегой как самый простой способ убить время. Коперник, как всякий шпион, старался избегать любых конфронтации и потому был сейчас вынужден терпеливо выслушивать болтовню Стивена. Сам он при этом был немногословен и больше кивал головой в знак согласия, иногда вставляя короткие фразы.
— …Неужели, Леонид, вы уверены, что этой страной до сих пор правит Саддам Хусейн? — вопрошал американец, не забывая, впрочем, о своем пиве.
Коперник так не думал, но выражение его лица было столь неопределенным, что Стивен мог истолковывать его как угодно. И он истолковал его как одобрение.
— Саддам давно уже миф, — с уверенностью продолжил Стивен. — Его нет. Так, символ для своих и пугалка для чужих. И главное — это всех устраивает, включая наш госдеп. А знаете почему? Потому что американским налогоплательщикам нужен образ абсолютного врага. Что-то среднее между Гитлером и Сталиным.
И толстяк американец пытливо уставился на Коперника. Поняв, что во второй раз ничего не выражающая мина его не спасет, Коперник вяло ответил:
— Но Хусейн чуть не каждый день публично выступает… — Вот! — радостно гаркнул на весь бар Стивен, так что бармен даже оторвался от своего любимого занятия — протирки бокалов. — В том-то и фокус, что слишком часто он это делает. Ну какого дьявола президент-диктатор стал бы таскаться по митингам? Что ему, заняться больше нечем?.. И в то же время по митингам таскается, а с официальными иностранными представителями почему-то упорно не желает встречаться. Вот и сегодня, между прочим… ваши конгрессмены удостоились увидеть лишь премьер-министра.
— Да, это так, — сказал Коперник, чтобы хоть что-то сказать.
— А вот вам конкретная история. Не далее как неделю назад состоялись целых два выступления Саддама перед военными и не то крестьянами, не то рабочими.
Промежуток между выступлениями — час. Расстояние сорок миль. Так вышло, что я оказался на этом шоссе именно в это время… Никакого Саддама!.. Ни пешком, ни на автомобиле, ни даже на вертолете. Там пустыня и видно далеко. Двойники!..
— Напишите об этом, Стивен, — посоветовал Коперник. — Это посильнее «уотергейта».
— Да я ведь уже сказал вам, — вздохнул американец, — что госдепу это ни к чему. Не будет Саддама — с кем тогда станет сражаться наш Пентагон? С иракским народом? Но это противоречит принципам демократии… — Неужели? — искренне удивился Коперник.
— Ну, по крайней мере, это будет выглядеть некрасиво, — ответил Стивен и допил пиво. — Пожалуй, пойду возьму еще. Прихватить на вашу долю пива, Леонид?
— Нет, спасибо. Я пас.
— Ну как хотите, — пожал плечами американец и отправился к стойке бара.
Коперник, воспользовавшись передышкой, взглянул на часы. И в этот момент к его столику подошел молодой араб в строгом костюме.
— Господин Захаров? — спросил он на безукоризненном английском.
— Да, — не стал возражать Коперник.
— Известное вам высокопоставленное лицо желает встретиться с вами как можно скорее, — тихо сообщил араб.
— Как можно скорее — это как? — не понял Коперник.
— Немедленно. Я буду ждать вас в синем «ситроене» в квартале от отеля. Дело не терпит отлагательства, — пояснил араб, и по его тону Коперник понял, что дело и впрямь не может ждать.
— Хорошо, я буду.
Араб, кивнув, исчез. Коперник тоже поднялся.
— Уходите? — с сожалением спросил вернувшийся со своим пивом Стивен.
— Дела, — развел руками Коперник. — Надо зарядить пленку в фотоаппарат до возвращения делегации.
— Возьмите мою, — предложил американец.
— Спасибо, но предпочитаю работать на своей, — поблагодарил Коперник, с облегчением покидая бар.
Стивен проводил его внимательным взглядом. Араб, как и обещал, ждал его в синем «ситроене». Коперник сел рядом с ним на переднее сиденье, и машина немедленно тронулась с места.
— Что случилось? — спросил Коперник.
— Вы все узнаете из разговора с господином советником, — коротко ответил араб.
Коперник, усмехнувшись про себя, подумал, что по крайней мере он теперь знает, о каком именно высокопоставленном лице идет речь.
Тем временем делегация Российского парламента возвратилась в отель.
Официальная встреча во Дворце не затянулась надолго. Да иначе и быть не могло, ибо носила она скорее символический характер — что-либо конкретное решиться на ней просто не могло.
Стивен Флейшер не терял времени зря. Вернувшуюся делегацию он встречал в толпе журналистов. Опять несколько снимков. Пара абстрактных интервью на тему иракско-российских отношений. Особенно американца заинтересовал красочный, в меру юмористичный рассказ уже знакомого нам молодого депутата о внезапном недомогании одного из помощников по пути во Дворец. Не ускользнуло от внимания жизнерадостного толстяка и отсутствие его русского коллеги.
Члены делегации довольно быстро растеклись по своим номерам, чтобы поскорее сменить официальные костюмы на более уместную в такую жару легкую одежду.
Американец же, с которого вдруг разом слетела его показная жизнерадостность, поймал такси и, тяжело плюхнувшись на заднее сиденье, приказал:
— В представительство ООН. Живо!…. Не у одного только Коперника время от времени возникала необходимость в сеансах секретной связи с Центром.