А потом он не удержался, показалось, что мало он этих палок-то нарезал, еще бы две подлиннее в самый раз было бы, поэтому он решил вернуться.
Взял у брата велосипед, за пару минут туда доехал, но не до конца, на всякий случай прошел лесом и хорошо сделал, так как у ворот стояла машина.
Такси. Водитель сидел в машине, а пассажира не было.
Он снова перелез, как и раньше, подкрался, а в доме кто-то двигался и этот кто-то как раз вышел на террасу с мобильником у уха и орал, что нету. Парнишка подумал, что тот после этих выстрелов в полицию звонит, но нет, он с кем-то другим говорил, с бабой, потому что выспрашивал у нее: а ты сама была, а ты видела, ну и так далее. Сказал еще, что застал все открытым, так что, возможно, тот на «хонде» не запер за собой, но второй болтал, что запрет…
– А ты бы его узнал? – спросил майор.
– Конечно. Он совсем другой, чем тот: постарше и гладкий такой, элегантный. В костюме… Вернулся обратно в дом, и слышно было, как он там что-то переворачивает, а хозяина-то все не было и не было…
Больше он уже не заглядывал, его охватил страх – боялся, что сейчас тут появится полиция и к нему привяжется. Вернулся домой, рот держал на замке и даже не знал, что там произошло убийство, только потом уж слух прошел. Но теперь-то он точно знает, что если бы он их опознал, то ему конец. Так что официально и для разных там протоколов он ничего не скажет ни за какие коврижки, а если ему велят посмотреть на них, то только из какого-либо укрытия.
– Так, ну а теперь давай-ка по порядку, – по своей привычке распорядился Бежан. – Дверь на террасу была приоткрыта?
– Приоткрыта, так на половину.
– Ты услышал хоть что-то из того, о чем они там говорили за столом?
Парнишка очень старательно задумался и покачал головой.
– Только одно. Тот, который хозяин, когда поднял стакан, ну, за согласие, сказал, а тот, другой, вроде как ему руку поцеловал. Больше вообще ничего.
– Хорошо. А тот пассажир из такси – что он по мобильнику говорил? Только точно.
– Что нету, а, стой, есть, вот здесь, и по террасе бегал. А потом уж только бормотал, коротко так, и в конце еще рыкнул: помни, никому ни слова. И все.
– Очень хорошо, – похвалил его Бежан. – И ты тоже помни: никому ни слова. Будешь опознавать их из укрытия, а показания дашь уже потом, когда они сядут.
– И я буду свидетелем? – забеспокоился парнишка.
– Будешь.
– Так они же меня замочат!
– Им бы пришлось мочить десятка полтора людей, слишком много возни. Ты же не один будешь свидетельствовать. А кроме того, тех, кто уже все сказал, не убивают, им это уже не выгодно.
Это парнишка понял и значительно более спокойный выполз из автобуса.
– Ну вот, Иза Брант отпадает, а Дарко сказал правду, – сделал вывод Роберт Гурский, выслушав информацию своего начальника. – Он ведь даже этого паренька с удочками заметил, а парень сам по себе никакого детектива не выдумал, а то бы давно уже книжки писал в роли вундеркинда.
– Не ясно только, с кем же он разговаривал по мобильному, – размышлял Бежан. – Нам еще нужны два человека, и можем брать их обоих.
– Очная ставка?..
– Да ты что, какая там очная ставка? Фото им всем покажем…
38
Каким-то чудом мне удалось просмотреть переданную мне накануне корректуру.
По всей вероятности, я бы обратила внимание, даже если бы редактор на этом так не настаивал.
Одну из помещенных там фотографий я лично знала, Доминик хвастался ею в последние недели нашего знакомства. Фактически это была фотографика: большущий снимок, изображающий куницу и двух ее маленьких детенышей на фоне толстого раздвоенного ствола дерева. Я еще тогда подумала, что на месте куницы я бы боялась, что мои детки упадут, но у нее, судя по выражению ее мордочки, таких опасений не было. Он не захотел дать мне экземпляр, хотя я его очень просила, так как зверюшки меня восхитили, но картину эту я запомнила.
А теперь во всей книге под фотографиями стояла другая подпись. Доминик подписывал свои работы сокращением «Дом», а здесь было написано «Гамар».
Это выглядело, как обычная фамилия. Если бы не куница, я могла бы подумать, что кто-то, этот самый Гамар, делает снимки в идентичном стиле, с идентичным выбором темы, подбором кадра, использует идентичные эффектные трюки; в общем-то, такое вполне может случиться, но в данном случае просто напрашивалось слово «плагиат», а уж по меньше мере – подражание. Гамар подражал Доминику?
Да какая ерунда, вот еще!
Я почти готова была голову дать на отсечение, что все предыдущие шедевры Доминика тоже сделал Гамар, а не он сам. И текст, хотя и весьма интересный, посвященный секретам фотографии, был здесь вовсе не при чем. Разумеется, детальную корректуру я не сумела доделать до конца, на меня насела родня.