– Не понял! Это угроза?
– Нет. Обещание.
– Какое еще…
– Я не могу заставить Вас полюбить меня в ответ – это правда! – бесцеремонно перебила его на полуслове. – Всем известно – насильно мил не будешь…
– Очень хорошо, что ты это понимаешь!
– Да! Но если вдруг Вы чувствуете ко мне хоть крохотную симпатию – Вам конец!
– Лучше остановись, – предостерегающе, – пока не наговорила лишнего!
– А Вы ее… чувствуете! Верно?
– Белова!
– Иначе не вздрагивали бы всякий раз, когда я случайно к Вам прикасаюсь!
– Замолчи!
– Разве я не права? Права! Конечно, права!
– Лена, ты вообще меня слышишь?
– Именно поэтому я не успокоюсь, не смирюсь, и не отступлюсь до тех пор…
– Иди-ка сюда! – процедил сквозь зубы Виктор Эдуардович, сжимая ее запястье, точно стальными тисками. А уже спустя секунду, он запихнул девушку в пустой спортзал, плотно прикрывая за ними дверь. Его взгляд искрился сейчас таким безумием, что Лена испуганно пискнув, инстинктивно вжалась спиной в ближайшую стену.
И замолчала, пытаясь отдышаться, как следует. Ее злость пошла на спад.
А вместе с ней в бездну канула и вся храбрость, подпитываемая яростью.
Макаров стоял совсем близко, нависая каменной глыбой.
В гнетущей тишине прошло не менее минуты.
Наконец он заговорил. И хвала небесам, уже гораздо спокойнее.
– Кто я? – задал до ужаса странный вопрос.
Чувствуя подвох, Белова осторожно переспросила:
– Кто… Вы?
– Кто я, по-твоему?
– Человек?
– В первую очередь, я твой учитель! А ты…
– Я не всегда буду школьницей!
– Да! Но именно ей ты сейчас и являешься! Разве нет?
– Как и большинство других Ваших учениц! – бросила обиженно, с вызовом. – Однако с ними Вы ведете себя вполне снисходительно! Только на меня…
– Они не видят во мне того, кого видишь ты!
– И кого же я вижу?
– Мужчину! И это, знаешь ли, проблема!
Обреченно склонив голову, Лена глухо прошептала:
– Хотите сказать, дело только в этом?
– Нет, не только!
– Неужели я… не нравлюсь Вам?
На его скулах заиграли желваки, столь сильно он стиснул челюсти.
Тем не менее, голос преподавателя звучал довольно ровно. И уверенно.
– Скажем так: ты просто не в моем вкусе!
Беловой показалось на миг, будто ее ударили под дых чем-то большим и очень тяжелым. Ведь боль она чувствовала вполне реальную. Именно из-за нее из глаз брызнули предательские слезы. Стыдливо растерев по щеке соленую влагу, она отчаянно замотала головой, отказываясь верить. Внезапно Виктор Эдуардович заключил ее лицо в свои горячие ладони, вынуждая смотреть строго в глаза.
– Успокойся! – послышалось его тихое бормотание. – Не нужно плакать!
– Я не могу. Мне кажется, Вы врете.
– Ты же умная девочка! Не усложняй – все и так непросто!
– Мне очень плохо. Вы мне часто… снитесь.
Он отпрянул от нее, как от прокаженной.
Секунда. Другая. Третья. И вдруг:
– Для твоего возраста и состояния первой влюбленности – это совершенно нормально, – отозвался абсолютно будничным тоном. – Сейчас тебе кажется, что рушится мир. Что наступает конец света. Но стоит лишь переключиться на кого-то другого – на ровесника, к примеру, и все пройдет! Забудется!
– Но мне не нужен никто другой…
– Тебе всего семнадцать! – отчеканил он строго, зычным голосом. – Твоя жизнь только начинается! В то время как моя – давно летит в тартарары! Не питай иллюзий на мой счет. Не надо! Иначе, однажды сильно разочаруешься. Ты меня услышала?
Естественно, Лена смиренно кивнула. Но себе поклялась в тот же миг:
«Нет, и слушать не собираюсь! Однажды я разожгу в Вашей душе такой пожар, что он спалит нас обоих к чертовой матери! Вот это я обещаю!»
Глава 18
С того самого дня Белова начала операцию под названием:
«В лепешку расшибись, но физрука в себя влюби!»
И к делу она подошла весьма и весьма основательно.
Лена стала его личной тенью. Хвостиком. Злостным преследователем.
Старалась всегда оказываться там, где он. Старалась постоянно быть на виду.
Мило улыбаться. Томно вздыхать и соблазнительно строить ему глазки.
Она безбожно много флиртовала с ним, и чаще всего делала это публично.
Ведь наедине с ней он больше не оставался. Ни разу за последние шесть месяцев.
За демонстрацию своих чувств и откровенные приставания к учителю, девушка частенько получала приличные нагоняи от Кравцовой и Мосолова.
В надежде повлиять на нерадивую ученицу, Ольга Максимовна и Николай Васильевич несколько раз вызывали в школу ее маму – Ксению Сергеевну, где они все вместе, коллективно пытались убедить Лену, что ее поведение неуместно.