— Давно бы так, — по-матерински пожурила ее Энн.
К счастью, дома никого не было. Шарлотта выпила две таблетки от головной боли, разделась, скинув пиджак и блузку, и улеглась в кровать, но вместо того, чтобы уснуть, что ей было так необходимо, все думала и думала о Дэниеле. Она представляла его себе в постели… Дэниел в постели с Патрицией. Дэниел смотрит на Шарлотту с презрением и неприязнью… Дэниел смотрит на Патрицию Уинтерс с любовью и желанием… Дэниел говорит ей, что она будет работать под его непосредственным руководством… Дэниел рассказывает ей о Лидии и Джоне. Дэниел… Дэниел… Дэниел…
И только ей удалось уснуть, как к ней поднялась мать и воскликнула:
— Шарлотта, что это ты сегодня так рано? Что случилось?
Несмотря на протесты матери, Шарлотта все же отправилась на следующий день на работу. Она не хотела, чтобы ее вдобавок ко всем грехам считали еще и симулянткой. Но когда она вошла в контору, Энн поддержала ее мать:
— Да тебе еще рано выходить на работу! Ты бледная как смерть!
Шарлотта с ухмылкой сказала:
— Мать моя выразилась откровеннее. Она заявила, что я похожа на смерть. Энн рассмеялась.
— Приготовлю тебе чашечку кофе, если хочешь, — предложила она и добавила:
— Подожди минутку, надо поболтать.
Шарлотта, озадаченная, осталась дожидаться ее возвращения.
Энн поставила чашку перед Шарлоттой, а себе принесла чаю.
— Жаль, что тебя вчера не было, ты прозевала самое интересное, — начала сплетничать Энн. — Понятно, что все это строго секретно и об этом нельзя рассказывать. Дэниел, по вполне понятным причинам, не хочет, чтобы об этом знали. Все, конечно, вполне законно, но тем не менее…
Шарлотта смотрела мимо нее. Сердце ее билось тяжело и медленно, предчувствуя беду.
— А что произошло? Что случилось? — спросила она.
— Ну, помнишь, я тебе говорила, что не понимаю, почему Дэниел проводит столько времени с Патрицией Уинтерс? Особенно после того, как дело о наследовании было завершено. Помнишь? Вообще-то мы должны были догадаться. В каком-то смысле это лежало на поверхности.
Она замолчала, потягивая чай, а Шарлотта подумала, что сейчас потеряет сознание. Она уже знала, что сейчас услышит — Дэниел и Патриция объявили о помолвке. Именно к этому и клонит Энн…
— Это ведь так похоже на Дэниела… И я понимаю, почему он держал все в таком секрете. Я вообще удивляюсь, как ему удалось это пробить. Хорошо, что у Патриции Уинтерс появился этот новый мужчина и она сама помогла Дэниелу. Новый очень богат, и, конечно же, ей хочется предстать перед ним в лучшем свете.
Она состроила насмешливую гримасу. Шарлотта в полном замешательстве смотрела на нее широко раскрытыми глазами. О чем это она? У Патриции Уинтерс есть кто-то другой? Но ведь она же помолвлена с Дэниелом!
— Энн, — медленно произнесла она, — я не понимаю, о чем ты говоришь. Так все-таки помолвлены Дэниел и Патриция или нет?
— Кто? Дэниел и Патриция? Помолвлены? — Энн была ошарашена. — Да ты что! Нет, конечно…
— Тогда что?..
— Ну, ты знаешь, что муж Патриции попал в автомобильную катастрофу, отчего и умер в больнице. Но перед смертью он послал за Дэниелом и сказал ему, что хочет изменить завещание. Он понял, что был несправедлив к своему пасынку. Они поссорились из-за Патриции. Гордон был против этого брака, и старый Уинтерс отстранил его от дел. Гордон был даже вынужден уехать из города.
К несчастью. Пол Уинтерс умер прежде, чем успел подписать новое завещание, и все эти встречи Дэниела с Патрицией… он просто пытался убедить ее передать дело Гордону, как того желал Пол.
Но ты же ее знаешь. Поначалу она и слушать его не хотела, но потом начала намекать, что, может быть, еще и передумает. Дэниел ничего нам про это не сказал, но, по-моему, она водила перед его носом морковкой, чтобы почаще встречаться с ним, якобы по поводу завещания, хотя на самом деле… Но потом она встретила этого другого мужчину, и позавчера вечером она позвонила Дэниелу и сказала, что готова обсудить вопрос о передаче дела Гордону, но как можно быстрее, поскольку она уезжает со своим новым мужчиной во Флориду на неопределенное время. У него, кажется, там какой-то бизнес, доля в портовом строительстве или что-то в этом роде.
Вчера утром Дэниелу удалось заставить Патрицию подписать бумаги, по которым она на законном основании передала дело Гордону. Именно поэтому он так рано утром к ней и заезжал. По всей видимости, они обговорили все еще накануне вечером, а затем он отправился домой и ночью сам напечатал все бумаги. Он ничего нам об этом не сказал, но я подозреваю, что он просто не хотел рисковать и слишком затягивать дело, ведь она в любой момент могла передумать.
— П… понятно, — едва слышно пробормотала Шарлотта. — Д… думаю, Дэниел очень доволен.
— По идее, должен был бы, — согласилась Энн. — Но, по правде говоря, мне вчера показалось, что он чем-то расстроен. Да, понятно, ведь сегодня похороны Джона Бэлфора, именно поэтому его сегодня нет. Он очень нежно относился к старику.
— Да, да… я знаю, — согласилась Шарлотта.
Ей было плохо. Она была виновата перед ним. Угрызения совести не давали ей покоя! Но мало того! Теперь все погибло. Она все испортила…
Но Дэниел мог бы и объяснить ей все…
Он мог бы сказать ей…
Она прикусила губу, вдруг сообразив, что в конечном счете все пришло к тому, с чего началось, — к недоверию. Он не доверял ей как коллеге, а она не доверяла ему как мужчине. Так что, может, все и к лучшему, поскольку без взаимного доверия настоящей любви у них не могло быть.
И все-таки — вот что значит не уметь правильно истолковать ситуацию. Как она поспешила с выводами!.. Ну почему она не подождала, не прислушалась, не приняла… Ведь раз он говорит, что у него дело, значит, так оно и есть. Почему она не поверила, что он говорит правду?
И если бы вчера утром она промолчала… и обуздала бы свою гордость и не позволила себе вылить на него целый ушат лжи…
Вспомнив, что именно она наговорила, Шарлотта чуть не застонала. А потом вспомнила, что он ей ответил.
Дэниел вернулся в офис. На вопросы Шарлотты о том, как прошли похороны Джона Бэлфора, он отвечал вежливо и спокойно, но односложно. И хотя дверь между их кабинетами оставалась открытой и хотя он то и дело подходил к ней и становился позади ее стола, хотя внешне почти ничего не изменилось, все было совсем не так, как раньше.
Он уже не подходил к ней так близко, как раньше, и не смотрел на нее таким волнующим взглядом, от которого сердце ее начинало бешено колотиться. Там, где раньше была теплота, не осталось ничего.
Он словно отступил от нее на шаг и теперь постоянно держал ее на расстоянии. Между ними выросла невидимая стена, которая не позволяла ей даже попытаться заговорить о том вечере, что они провели вместе, и объяснить ему, почему она поступила так, а не иначе.
Все же она попыталась завести этот разговор и сказала, что он, видимо, очень доволен исходом дела Гордона Джонсона.
— Строго говоря, это не входило в мои обязанности адвоката, — не вдаваясь в особые подробности, ответил он. — Более того, я отдавал себе отчет в том, что, пытаясь исполнить желание Пола, я могу быть обвинен в незаконном давлении на Патрицию. Ведь завещание, которое осталось после Пола, было совершенно законным. Но я-то знал, какое именно завещание Пол хотел оставить, и, разумеется, это было бы справедливо по отношению к Гордону… Но ведь я просто адвокат, я не Господь Бог, а ведь человек, уверовавший в то, что ему дано право самому вершить правосудие, становится опасным. Я очень боялся, что мое вмешательство скажется на нашей практике, и потому держал вас в неведении.