Он высматривает в коридоре Карлоса или кого-нибудь еще, кто мог бы заподозрить что-то неладное. Каждый раз, когда я приклеиваю очередное печенье, звук магнита, пристающего к металлу, заставляет Така смеяться. Клик. Клик. Клик. Клик. Клик. Клик.
— Он будет вне себя, — говорит Так. — Знаешь, он ведь поймет, что это ты. Когда ты подшучиваешь над кем-то, важно делать это анонимно, так, чтобы тебя не поймали.
— Уже поздно об этом думать. — Я прикрепляю на стенки еще несколько печений и начинаю сомневаться, что туда влезут все сто. Я оставляю их на боковых, задней и верхней стенках шкафчика, на внутренней поверхности дверцы… свободное место заканчивается, но я расклеила почти все. Изнутри его шкафчик теперь похож на кожу больного коричневой корью.
Я засовываю руку в сумку.
— Осталось последнее.
Так заглядывает в шкафчик.
— Это, должно быть, одна из лучших шуток за все время существования «Флэтайрон Хай», Киара. Ты войдешь в анналы истории. Я горжусь тобой. Оставь последнее снаружи, прямо в центре дверцы.
— Хорошая идея. — Я закрываю шкафчик, пока нас никто не заметил, закрепляю последнее печенье и смотрю на часы. До первого урока осталось двадцать минут. — Теперь ждем.
Так оглядывает коридор.
— Кто-то идет. Нам, наверное, лучше спрятаться?
— Да, но я должна видеть его реакцию, — говорю я. — Давай следить из кабинета миссис Хадденс.
Пять минут спустя мы с Таком наблюдаем через небольшое квадратное окошко в двери за тем, как Карлос появляется в коридоре.
— Вот и он, — шепотом говорю я. Мое сердце колотится как бешеное.
Он хмурится, когда доходит до своего шкафчика и видит на нем большое коричневое печенье. Он оглядывается по сторонам, очевидно надеясь увидеть того, кто сделал это. Когда он берется за печенье и тянет его на себя, оно крошится в его руке, но магнит так и остается на двери шкафчика.
— Как он реагирует? — спрашиваю я более высокого и имеющего лучший обзор Така.
— Он улыбается. И качает головой. А сейчас выбрасывает раскрошившееся печенье в мусорное ведро.
Улыбка сойдет с лица Карлоса, когда он откроет свой шкафчик и обнаружит там еще девяносто девять магнитных печений.
— Я пойду туда, — говорю я Таку.
Я выбираюсь из кабинета миссис Хадденс, который служил нам укрытием, и как ни в чем не бывало подхожу к своему шкафчику.
— Привет, — говорю я Карлосу в тот самый момент, как он открывает свой шкафчик и его глаза расширяются.
— Ставлю тебе пять с плюсом за оригинальность и исполнение, — говорит он.
— Тебя не беспокоит, что я получаю отличные оценки за все, даже за шутки?
— Да. — Он выгибает бровь. — Я впечатлен. Я зол и впечатлен.
Он закрывает свой шкафчик, оставляя девяносто девять печений внутри. И мы идем рядом на его первый урок так, словно их не существует. Я не могу сдержать улыбку, пока мы спускаемся в холл. Он несколько раз качает головой, как будто все еще не может поверить в то, что я сделала.
— Перемирие? — спрашиваю я.
— Ни за что. Ты, может, и выиграла эту битву, chica, но война еще не окончена.
7. Карлос
Я НЕ МОГУ ИЗБАВИТЬСЯ от запаха печений. Он на моих руках, в моих учебниках… черт, даже в моем рюкзаке. Я попытался убрать парочку из своего шкафчика, но от них было столько мусора, что я сдался. Я дождусь, пока они заплесневеют… а потом соберу все крошки и засуну в шкафчик Киары. Или еще лучше — приклею их туда на суперклей.
Мне нужно отвлечься от мыслей о печенье и Киаре. Ничто не превзойдет стряпню mi’amá, но как только я возвращаюсь домой после школы, я достаю все, что могу найти у Алекса в квартире, и пытаюсь приготовить настоящий мексиканский обед. Это заставит меня забыть о чертовом шоколадном печенье. К тому же я живу здесь уже неделю, и тот факт, что за прошедшие дни я ни разу не ел настоящей, острой мексиканской еды, приводит меня в бешенство.
Алекс наклоняется над кастрюлькой тушеного мяса и вдыхает аромат. По выражению его лица я вижу, что этот запах напоминает ему о доме.
— Это называется carne guisada[29]. Мексиканская кухня, — говорю я так, как будто он слышит об этом впервые.
— Знаю я, что это такое, умник. — Он накрывает кастрюлю крышкой, а потом возвращается к своим учебникам.
Спустя час мы садимся есть. Я наблюдаю за тем, как мой брат в один присест уничтожает первую порцию и накладывает себе добавки.
— Смотри не подавись.
— Что может быть лучше этого? — Алекс облизывает свою вилку. — Не знал, что ты готовишь.
— Ты многого обо мне не знаешь.