Сорок минут пешего пути привели меня к синим воротам со звездой. Проклятое место, куда не хотел бы возвращаться никогда. За бетонным забором, в глубине двора, виднелась моя машина в тени высокой туи. Черный кузов покрылся слоем пыли и рыжими чешуйками хвои. Я вдруг почувствовал себя виноватым… странное, незнакомое ранее чувство вины перед… машиной… Черт тебя забери, – выругался я вслух, – с этого и начинается сраная бережливость нищих. Что дальше? Расплачусь от дырки в носке… Нужно с этим кончать, и чем раньше, тем лучше.
Слева от ворот со звездой серое одноэтажное здание контрольно-пропускного пункта. Дежурный за окошком с решеткой раздраженно посмотрел на меня и продолжил что-то писать в толстую прошнурованную тетрадь.
– Мне пройти нужно, – сказал я в окошко.
– К кому?
– Не знаю. Дорогу помню, а как его звать, не помню. Меня задержали по ошибке…
– Номер КУСП есть?
– Есть, – сказал я неуверенно, – а что это? Мне, собственно, машину забрать со стоянки…
– Тойоту, что ли? Так бы и сказал. Тебе к Архипову нужно.
– Хорошо, буду знать.
– Его нет. Час как разоружился после суток.
– Я не очень во всем этом разбираюсь. Собственно, что КУСПа, что Архипова вашего сто лет бы не знал… Мне нужно забрать мою машину, понимаете.
– Понимаю. Но ничем помочь не могу. Не положено.
– Не начинай, командир… Я, знаешь ли, не пальцем деланый, могу и шефу твоему набрать, если что… – сказал я, достал из кармана телефон и недвусмысленно помахал им.
– Молодой человек, звоните кому хотите, только в сторонке, пожалуйста, не загораживайте мне обзор. И трубку свою мне сюда не суйте. Шеф номер дежурки наизусть знает, если нужно будет, сам наберет, тогда и поговорим.
Пальцы скользнули по экрану. Ещё секунду я решался. Само собой, номера телефона начальника полиции у меня нет. Нужно звонить отцу и просить, чтоб он набрал своему знакомому. А что на это скажет отец, он не любит никого ни о чем просить без острой необходимости. С другой стороны, это и есть острая необходимость. Я размышлял. Шли гудки.
– Да, сынок, слушаю, – громко раздалось из телефонного динамика. Слышавший это дежурный привстал с места и бледный наклонился ухом к окошку. Я отключил функцию громкой связи, приложил телефон к уху и вышел на улицу.
– Привет, пап. Пришёл забрать машину, а мне не отдают. Ещё нога так болит, час пешком шел, денег совсем нет, даже на троллейбус.
– От меня что хочешь? – Грубо спросил отец. Я растерялся, не нашел, что ответить и завершил вызов. Дышать стало тяжело, взмокла спина, пересохло во рту. Не уйду без машины. Нет, сюда я больше не вернусь… Скрипнула дверь контрольно-пропускного пункта.
– Парень, эй, парень, – позвал дежурный, – иди, заявление напиши и забирай свою машину.
– Мне говоришь? – спросил я, понимая, что никого другого здесь нет.
– Ну а кому? Давай, только пошустрее.
В помещении дежурный сунул мне листик бумаги, и я переписал с образца на стенде: «Начальнику полиции, такому то такому, от такого то такого, адрес, телефон, «Заявление» по середине листа», и под диктовку дежурного текст: «прошу передать мне автомобиль модель, марка, государственный регистрационный знак, претензий не имею, подпись дата». Передал листок дежурному, тот его дважды перечитал, ушел, минуту отсутствовал, вернулся, заперся в своей комнатушке. Щелкнул турникет.
– Можно идти за машиной?
– Можно. Проводить?
– Спасибо, не нужно, я найду дорогу.
Десять секунд спустя, я сидел за рулем своей машины. Дрожащей рукой запустил двигатель, тронулся, подъехал к воротам и посигналил. Мне не терпелось скорее покинуть это место, протяжно посигналил снова и снова, пока, створки ворот, дергаясь и дребезжа, не распахнулись, деля красную звезду на две половины. Я вдавил в пол педаль газа, стрелка тахометра трижды ушла в красную зону. Тойота разгонялась, как сорвавшийся с цепи алабай, уверенно, но медленнее, чем мне хотелось бы. Остановился лишь на светофоре через три квартала.
В кармане куртки зазвонил телефон, я свернул в правый ряд, нажал кнопку аварийной сигнализации и остановился. На экране был указан контакт отца.
– Да, слушаю, – холодно сказал я в трубку.
– Машину забрал?
– Забрал.
– Вот и хорошо. Теперь поставь её у меня во дворе, кататься будешь, когда научишься правильно разговаривать с отцом. Ещё раз бросишь трубку, сильно об этом пожалеешь. Ясно выражаюсь?
Я молчал, гневно сопя. Трубку не бросил, но и сказать ничего не мог.
– Ты услышал, что я сказал? – строго спросил отец.