В кошельке не больше тысячи рублей. Рассчитывал сегодня попросить аванс у папы, но и под дулом пулемета теперь к нему не подойду. «Что же делать, что делать?» – размышлял я, сидя в машине в сотне метров от офиса. Пиликнул телефон, желтый флажок на экране оповестил о блокировке нежелательного вызова. Разблокировал экран, неловким движением ткнул в телефонную книжку, пошел вызов абонента «Азамат спортзал», я отменил действие и убрал телефон во внутренний карман куртки.
– Алло, алло, – услышал я приглушенный голос, и спешно вынул телефон из кармана.
– Привет, Азамат, – ответил я, – извини, случайно набрал.
– Бывает, брат, если что-нибудь нужно будет, звони, всегда рад.
– Подожди, не клади трубку.
– Да, брат, что случилось?
– Понимаешь, я тут бизнесом занялся…
– Да, знаю, стройка у тебя.
– Откуда знаешь?
– Все знают, город маленький.
– Такое дело, не одолжишь на пару дней пять тысяч? Заказал в банке наличку, но деньги сейчас нужны, а они медлят, как обычно.
– Брат, пяти тысяч сейчас нет, но три пришлю, извини, больше нет.
– Присылай, карточка привязана к номеру.
– Давай, брат, уже делаю, если что-то нужно, не скромничай, звони мне первому.
– Спасибо, Азамат, ты настоящий друг, – сказал я, положил трубку и добавил его номер к списку нежелательных контактов.
Через десять секунд короткое сообщение известило о поступлении трех тысяч рублей на мой банковский счет. В ближайшем банкомате я снял деньги и купил всё, что написала Яна в сообщениях.
Не успел разуться, как почувствовал затылком сверлящий взгляд.
– Что снова не так? Всё же купил по списку, как просила.
Она промолчала. Я разулся, поставил обувь в шкаф, поднял глаза. По её щекам текли слезы.
– Ну что? Что опять? Когда ты успеваешь на меня обидеться?
– Звонил твой отец…
– А, вот как. И что ему нужно?
– Наговорил такого… Вслух произносить не хочу.
Я сжался как пружина. Знаю, зачем он позвонил и что наговорил, тоже знаю.
– Обещал купить квартиру, – продолжила Яна, – если я оставлю тебя в покое. За что он меня так ненавидит?
– Ну, что за глупости, вовсе он тебя не ненавидит…
– Денег предлагал…
– Много?
Яна глубоко вдохнула, задержал дыхание, растерла по лицу слезы и посмотрела на меня с ненавистью.
– Много денег? – повторил я вопрос.
– Ты самый конченый человек, – последовал ответ.
– Значит много…
– Свинья, скотина, я ухожу…
– Да что ты будешь делать без меня? – закричал я. – Кому ты вообще нужна?
Яна, как подкошенная рухнула на пол и залилась слезами. Я испугался.
– Успокойся, пожалуйста, успокойся. Ты всё неправильно поняла. Успокойся. Я объясню. Сейчас всё объясню, только, пожалуйста, успокойся. Ты нужна, мне нужна, очень сильно нужна. Больше жизни нужна. Прости. Прости меня. Я дурак и свинья, и скотина. Да. Я такой дурак. Прости меня, пожалуйста, прости.
Она рыдала, всхлипывала, задыхалась. Никогда ни прежде, ни в будущем я не видел её такой.
– Прости, – шептал я, сжимая тесные объятия. Поначалу она вырывалась, но потом обмякла без сил. – Прости. Ты для меня всё. Ты самое главное, самое важное, что есть в моей жизни. Отец не прав, он считает, что нам нужно расстаться, но я не он, и замужем ты не за ним. Да пошёл он… Кто он мне? Возомнил из себя черт знает что… Я люблю тебя, я тебя не брошу, никогда и ни за что. Понимаешь?
Она кивнула.
– Хорошо, теперь успокойся и послушай меня. Отец бросил нас с матерью ещё до моего рождения. Он был, но только формально, даже не он, а его деньги, не веришь, спроси мою бабушку. А я спрашиваю тебя, имеем ли мы право взять своё? Или оставим ему? Пусть тратит на Илону. Я вот считаю, что ты заслуживаешь больше, чем эта его сука. Так, может быть, возьмем, то, что наше по праву?
Яна не ответила, всхлипнула, приобняла и положила голову мне на плечо. Я помог ей встать и уложил в постель.
«Лосось не должен испытывать стресс. Только так можно обеспечить высокое качество продукции». Ведущий научной передачи позировал со здоровенной рыбёхой в руках. Яна уснула быстро, мне не спалось, и полночи я смотрел в зале телевизор. «Лосось не должен испытывать стресс», – повторил я вслух. Они там беспокоятся о рыбе, что бы та не нервничала, перед тем как станет консервой, а мы запросто доводим любимых до слез. Почему? Будь моя воля, я никогда не дал бы ей повода плакать, но она плакала, и мне от этого не по себе. «Только так можно обеспечить высокое качество продукции», – крутилась в мыслях фраза. Продукции. Мы стали продукцией на чьем-то рыбозаводе. На завтрак должен быть творожный сыр, иначе будет стресс, к чаю печенько, а иначе – стресс, и такое сплошь и рядом, чего не коснись. Как раньше люди без этого жили? Как до сих пор без этого обходится бабуля, без печенюшек и без стресса? Когда я был маленький и плакал из-за какой-нибудь ерунды, бабушка говорила, что я кличу в дом беду. «Раз в доме не лежит покойник, так и нечего понапрасну рыдать», – говорила она. Успокаивался мигом, боясь, что кто-нибудь умрёт, оттого, что я плачу. Бабушка не лосось, она из другого теста, и потому её никто не съест. И на похоронах дочери бабуля плакала меньше, чем Яна в тот день, когда я не доел гуляш.