– Почему не спишь? – спросила Яна, стоя за спиной. От неожиданности я вздрогнул.
– Не спится. А ты?
Она пожала плечами.
– Садись рядом, посмотрим про лосося.
– Про лосося не хочу. Есть что-нибудь интереснее.
– Может и есть, – я протянул ей пульт, – поищи сама.
– Не хочу. Пойду, почитаю, – сказала Яна обиженным тоном. Или мне показалось, но она ушла, а я остался смотреть лосося. Остался я и чувство вины. Трудно, что ли, переключить канал? Нет, не трудно. А почему не сделал? Просто не сделал. Просто устал. Разве это не причина? Я стал раздражительным и слишком нервным, я очень плохой лосось, но вроде бы хороший муж и, надеюсь, самый лучший папа.
Пробуждение было тяжелым. Голова чугунная, как с похмелья, под глазами темные круги, спать бы ещё и спать, но я хотел уехать до того, как проснется Яна. Крадучись на цыпочках, как вор, я покидал свою спальню. Когда случилось, что я перестал быть хозяином своего дома, хозяином своей жизни? Неизвестно. Всё принадлежит ей, не юридически, конечно, а по-настоящему. В ней больше нет того, что когда-то захватило меня. Она уже не следит за собой, как раньше, округлился подбородок и в целом лицо, полнее стали ноги, но всё это мелочи по сравнению с тем, как изменился характер. Взгляд больше не имеет власти, жалость испытываю к ней чаще, чем трепет и неуправляемую страсть, мощнейшим спазмом сжимавшую яички от одной только мысли о ней.
Меня снова ждала парковка автозаправочной станции и непрочитанные, вроде бы как случайно, сообщения со списком продуктов. Снова буду притворяться, что всё хорошо и пойду на любые, самые крайние меры, лишь бы она не нуждалась ни в чем. Нет, не потому, что обещал, не потому, что должен. Сам не знаю почему, по привычке, наверное.
Говорю сам с собой и вспоминаю об этой женщине, как о воплощенной мечте. Яна и была моей мечтой, сбывшейся мечтой о домашнем уюте, супер женщине, при взгляде на которую закипает кровь, мужчины забывают речь, а женщины исходят желчью. Но недостаток любой мечты в том, что её слишком просто отнять – дай вожделенное, и всё, мечты как не бывало. Так она и поступила.
Каждый день я приезжал домой с деньгами. Это было легко, ведь слух о том, что я занялся строительным бизнесом, быстро разнесся по округе и ни один знакомый не отказал мне в займе. Каждый раз я обещал вернуть деньги через пару дней, но, окончив разговор, неизменно отправлял контакт в черный список. Впрочем, можно было и не блокировать бывших друзей, ни один из них не позвонил ни через пару дней, ни позже. Они между собой общались, и вскоре случилось так, что на мои звонки никто не отвечал. Друг познается в беде, кажется, так говорят, вот и дружки мои познались, а ведь не счесть, столько раз я закрывал их счета в ресторанах, кафе и клубах.
Звонить друзьям отца решился не сразу, но все же решился. Тут обычной истории о заказанной в банке наличности недостаточно. Нужен иной, творческий подход. Сочинил историю, о том, что Кире, младшей моей дочке, срочно нужна медицинская помощь. Кто же откажет в спасении умирающего ребенка? – думал я. Отказали все! Они звонили отцу и расспрашивали о здоровье новоявленных внучек. Это тоже была часть плана, ведь отец должен был первым обеспокоиться, а так как в телефоне Яны он заблокирован, то позвонил бы с расспросами мне. Девочки вторую неделю у тёщи, то есть узнать, что происходит на самом деле, он никак не мог. И всё же не позвонил, а друзьям своим рассказал, что сына у него больше нет и, что бы никто не смел мне помогать. Упертый старик, если за что-то возьмется, так не отступит. В его представлении, либо я без денег должен задохнуться и приползти к его ногам за копеечкой, либо Яна от меня безденежного сбежит. Он даже с днем рождения меня не поздравил. Я его и так не отмечал, никогда не отмечаю, и даже ненавижу этот день. С полуночи не покидает чувство, что я кому-то что-то должен. Должен ходить веселым, радоваться новой дате, а я не хочу ходить веселым и повода для радости не нахожу, тем самым порчу другим праздник, хотя у этих других и праздника-то никакого нет. Как бы там ни было, я ждал его или хотя бы его звонка. Напрасно ждал.