– Далеко ещё? Дорогу подсказывай.
– Далеко, – нерешительно сказал я, – на вокзал.
– Какой вокзал? Ты ж на Лесопарковую говорил? А как же утюг?
– Утюг? Утюг выключит жена, а мне срочно нужно на вокзал.
– Двести сверху.
– Добавлю, не переживай, и триста добавлю, только не останавливайся.
Водитель посмотрел на меня осуждающе и понимающе одновременно. До вокзала мы ехали в тишине. Отдал ему последнюю тысячу рублей, сдачи у него, конечно же, не было, но сейчас я думал только о том, что нужно бежать, бежать не оглядываясь. Позвонить Яне? Нет, звонить опасно. Позвоню, когда ситуация прояснится, а пока только бежать.
Вопрос с деньгами на поезд решился сам собой. Хранить в кармане телефон глупо, если меня и найдут, то по его сигналу. Продал телефон за пятнадцать тысяч в том же магазине, в котором его покупал в день рождения Мирона. Ещё семьдесят тысяч дали в ломбарде за золотую цепочку с крестиком.
Куда бежать? Неважно, главное подальше. На платформу. На первый же поезд.
«Поезд Анапа - Екатеринбург прибывает на третий путь к платформе номер два, нумерация вагонов с головы состава», – трубит рупор. Мощные фары локомотива рассекли туман, поезд сбавил ход, остановился. С грохотом отворились двери, кто-то спешно докуривает, кто-то прощается, кто-то встречает, кто-то передает проводнику посылку. Суета. Девушка - проводник проверяет билеты. Пассажиры проходят в вагон, машут из окон. Она пристально смотрит на меня, смущенно отворачивается, поправляет шапочку. Медлить нельзя.
– Сестренка, – говорю заговорщицким тоном, – такое дело, не успел купить билет, тороплюсь на свадьбу к другу, возьми с собой, заплачу сколько скажешь.
Она и не думает смотреть в мою сторону, будто я предлагаю что-то неприличное.
– Извините, не знаю, как к вам обратиться, но мне нужна помощь, – напираю.
– Без билета, ничем помочь не могу, братишка.
– Перестаньте, по-человечески же прошу…
«Поезд Анапа - Екатеринбург отправляется с третьего пути от платформы номер два, провожающим просьба покинуть вагоны, повторяю…» – рупор смолк, я продолжил.
– Умоляю тебя, ну что стоит, я же денег дам…
– Запрыгивай, – скомандовала проводник, – в тамбуре пока постоишь. Куда едешь-то?
– В Уфу.
– Что-то вещей у тебя маловато. Дел натворил? Не поэтому ли зайцем?
– Ничего я не натворил, всё свое ношу с собой, а там встретят, по сезону оденут.
– Десятка с тебя.
– Билет же пять стоит?
– В кассе пять стоит, а у меня десять. Белье, кипяток и разговоры за жизнь – бонусом. Располагайся, братишка, в Каменской сойдут, через четыре часа, полку тебе организую.
Окна наглухо закрыты. Духота в вагоне и убогий вид попутчиков кажутся чем-то непродолжительным и чужим, чем-то, чего всю жизнь сторонюсь. Пахнет бедностью. У людей, которые едут со мной в плацкарте, особый запах – они воняют смесью зубного абсцесса, пота, мочи и дешевых духов. Через кожу этот миазм пропитал их кровь, и зловоние вырывается наружу с каждым выдохом.
Тепло подействовало расслабляющее, стук колес убаюкал. Моя полка находится в самом невыгодном месте – верхняя боковая, возле туалета. Преимущества места стали очевидны на второй день пути. Замок заедал и только я мог знать наверняка, свободно в туалете или нет. Польза моего положения сошла на нет, когда я стал своего рода диспетчером, и один раз меня даже разбудили ночью с вопросом, не занято ли в туалете.
Пытался спать, если можно назвать сном эти бесконечные кошмарные слайды. То и дело видел Яну в слезах, полицейских, бесцеремонно выворачивающих на пол белье со всех полок и соседей-понятых, злорадно потирающих руки. Вздрагивал, подскакивал, ловил настороженные взгляды попутчиков, отворачивался.
С рассветом стало легче. Здесь ничего не грозит. Никто меня не найдет, я не оставил следов. Да и не такое уж страшное преступление на меня вешают, чтоб с собаками по всей стране искать. Через месяц никто и не вспомнит. Осталось этот месяц как-то продержаться.
Смотреть не на что. Унылые пейзажи за окном сменялись только лицом Светланы, которое, как бы я не старался, не уходило из сознания. Засыпая, думал о Яне, сыне, дочках. На каждой станции порывался сойти, вернуться, но так и не сошел. Струсил? Нет, предпочел кратковременную разлуку позору и тюремному сроку в довесок. Яна не осудит, она поймет, а пока, затеряюсь в бескрайних просторах.
К восьми часам собралась очередь в туалет. Полвагона, как по команде, выстроились цепочкой в узком проходе. Заспанные лица, одно за другим, проходили мимо, смиренно и печально, как на похоронах. От этого сравнения меня передернуло. Не дождетесь, всех переживу. Процессия тянулась минут двадцать, затем серая масса перекочевала к титану за кипятком. Спрыгнул с полки, потянулся, пора умыться и ещё раз всё взвесить.