Кани прочел текст, воспевающий многочисленные образы, которые принимал бог, – он мог обернуться ветром, камнем или овном с закрученными рогами, но при этом не сводился ни к одному из перечисленных обличий. Затем верховный жрец удалился, чтобы не мешать царю, в одиночестве переступившему порог храма.
Пятнадцать тысяч хлебов, две тысячи булочек, сто корзин с сушеным мясом, двести со свежими овощами, семьдесят кувшинов вина, пятьсот – пива и бесчисленное множество фруктов – таков был пир, который фараон давал по случаю праздника Опет. Более сотни искусно составленных букетов украшали столы, сидя за которыми приглашенные восхваляли правление Рамсеса и царящие в Египте порядок и благоденствие.
Пазаир и Нефрет получали поздравления от придворных: судья – за мужество, которое он проявил в деле Кадаша, Нефрет – по поводу недавнего назначения на пост старшего лекаря царства. После того как преступник Кадаш был смещен, члены совета единогласно проголосовали за нее. Никому не хотелось вспоминать о полководце Ашере, до сих пор не найденном, и об убийстве Беранира, объяснения которому тоже не было, так же как и загадочному исчезновению ветеранов из почетной стражи сфинкса. Эти проявления дружеских чувств оставили судью равнодушным; Нефрет, чья красота и обаяние тронули самые черствые сердца, тоже отнеслась к ним спокойно – она не в состоянии была забыть ужас и смятение в глазах девочки, чье сердце и тело были ранены навсегда.
Безопасность на приеме обеспечивал верховный страж Кем. Сопровождаемый своим павианом, он внимательно наблюдал за каждым, кто приближался к судье, и был готов вмешаться в любую минуту, если он сам или Убийца почувствуют необходимость в этом.
– Вас можно назвать четой года, – заявил Денес. – Привлечь к ответственности столь высокопоставленное лицо – это настоящий подвиг, возвышающий наше правосудие; а то, что такая женщина, как Нефрет, отныне возглавляет сообщество лекарей страны, делает ему честь.
– Не надо преувеличивать.
– Вы оба обладаете даром преодолевать обстоятельства.
– Что-то я не вижу здесь госпожи Нанефер, – удивилась Нефрет.
– Она плохо себя чувствует.
– Я желаю ей скорейшего выздоровления.
– Нанефер вам очень признательна за эти знаки внимания. Могу я поговорить с вашим мужем с глазу на глаз?
И Денес увлек судью в беседку, где подавали свежее пиво и виноград.
– Мой друг Кадаш – неплохой человек, но назначение старшим лекарем заставило его потерять голову. Он напился и повел себя неподобающим образом.
– Ни один из присяжных не высказался в его защиту; вы тоже молча проголосовали за смертную казнь.
– Закон суров, но он учитывает такую вещь, как раскаяние.
– Кадаш ничуть не раскаивается.
– Он впал в отчаяние.
– Напротив, он держится самоуверенно и даже угрожает.
– Он и вправду потерял голову.
– Просто он верит, что ему удастся избежать высшей меры наказания.
– Дата приведения приговора в исполнение уже назначена?
– Трибунал визиря отверг апелляцию и утвердил приговор. Через три дня начальник стражи даст приговоренному яд.
– Вы употребили слово «угрожать».
– Кадаш дал понять, что не уйдет в небытие в одиночестве. Он обещал, что перед тем, как выпить смертельный напиток, расскажет мне о своих сообщниках.
– Бедный Кадаш! Быть вознесенным так высоко и упасть так низко… Эта катастрофа вызывает печаль и сожаление, не правда ли? Я прошу вас по возможности облегчить его последние мгновения.
– Кем вовсе не бесчувственный палач.
– Но спасти Кадаша может лишь чудо.
– Можно ли простить такое преступление?
– До скорой встречи, господин судья.
Нефрет предстала перед членами совета лекарей. Ее противники задали ей тысячу сложных вопросов, в самых разных областях профессии. Ошибок в ее ответах почти не было, и ее назначение на высокий пост было утверждено.
После смерти Небамона большое количество дел, касавшихся целительства, лежало без движения. Тем не менее, Нефрет попросила предоставить ей отсрочку, чтобы она смогла подготовить себе преемника в главной лечебнице. Ее новые функции показались ей столь сложными, что у нее возникло желание убежать, спрятаться где-нибудь в глухой деревушке и работать там простым лекарем, быть рядом со своими больными, наблюдать за их выздоровлением. Ей казалось, что она не готова руководить целой армией опытных лекарей и влиятельных придворных, управляться с целой армией писцов, наблюдающих за производством и распределением лекарственных средств, принимать решения, касающиеся благополучия населения. Когда-то она занималась одной деревней, сегодня на нее легла ответственность за целое царство, столь могучее, что им восхищались как друзья, так и враги. Нефрет мечтала о том, чтобы уехать с Пазаиром, укрыться в маленьком домике в Верхнем Египте, и там, глядя на холмы и скалы Западных Фив, наслаждаться мудростью и целесообразностью смены дня и ночи.
Ей очень хотелось поделиться своими мечтами с Пазаиром, но когда он вернулся с работы, на него невозможно было смотреть.
– Прочти этот указ. – Он протянул ей прекрасно выделанный папирус с печатью фараона. – Прочти вслух, прошу тебя.
– Я, Рамсес, хочу, чтобы небо и земля пребывали в радости. Чтобы те, кто прячется, вышли на свет, чтобыникто не страдал от совершенных ошибок, чтобыузники покинули свои узилища, чтобы зачинщики беспорядков успокоились, пусть на улицах поют и танцуют. Это амнистия?
– Всеобщая амнистия.
– Такое когда-нибудь было?
– На моей памяти нет.
– Почему фараон принял такое решение?
– Не знаю.
– Кадаша это тоже коснется?
– Амнистия касается всех, – повторил потрясенный Пазаир. – Преступление Кадаша забыто, Ашера уже никто не ищет, убийц оставили в покое, процесс против Денеса заброшен.
– Ты не сгущаешь краски?
– Это поражение, Нефрет. Полное и окончательное поражение.
– Может быть, тебе обратиться к визирю?
Кем открыл дверь камеры. Кадаш выглядел спокойным.
– Ты пришел меня освободить?
– Откуда ты знаешь?
– Это было неизбежно. Хорошие люди всегда торжествуют.
– Объявлена всеобщая амнистия.
Кадаш отступил. Взгляд нубийца был свиреп.
– Не поднимай на меня руки, Кем! По отношению к тебе никакого снисхождения не будет.
– Когда ты предстанешь перед Осирисом, он заткнет тебе глотку. Демоны, вооруженные ножами, искромсают твое тело в клочья.
– Оставь при себе эти детские сказки! Ты обращался со мной неуважительно, ты позволил себе оскорбления в мой адрес. Тем хуже для тебя… Ты пропустил свой шанс, и твой друг Пазаир тоже. Пользуйся своим положением, ты не долго останешься на этом посту.
Визирь Баги опаздывал. Постоянное чувство усталости, опухшие руки и ноги и боли в спине заставили его воспользоваться услугами носильщиков, которые должны доставить его к месту службы. Как всегда, его ожидало большое количество высоких чиновников, которые хотели поговорить с ним, рассказать о своих проблемах и узнать его мнение. Несмотря на то, что Пазаир не записывался к нему на прием, визирь принял его первым.
Судья не мог сдержать своего гнева.
– Эта амнистия невозможна.
– Прошу вас выбирать слова, старший судья. Указ подписан лично фараоном.
– Мне трудно в это поверить.
– Тем не менее, это так.
– Вы его видели?
– Он сам продиктовал мне этот текст.