– Пожертвовать высоким духом Египта ради низменных целей… Какие опасные и пагубные планы! Его супруга была с ним заодно?
– Нет, Ваше Величество. Она даже не поняла, что муж пытался ее уничтожить. Ее спасли слуги; сейчас она покинула Мемфис и живет у своих родителей, на севере Дельты. Лекари, которые ее осматривали, полагают, что она повредилась в уме.
– Ни она, ни Денес не были людьми, способными реально претендовать на высшую власть.
– Предположим, что судовладелец действительно держал завещание у себя дома – в этом случае оно неизбежно должно было сгореть. И если никто не сможет предъявить его на празднике обновления – ни вы, ни ваши враги, – тогда что же с ним сталось?
Слабая надежда все же оставалась.
– В качестве визиря ты соберешь всю элиту страны и объяснишь ей ситуацию; затем обратишься к народу. Что касается меня, то я объявлю эру обновления и представлю обновленное завещание богов. Не исключено, что я потерплю неудачу, потому что это дело долгое и трудное, но, по крайней мере, силам зла власть захватить не удастся. Лучше бы ты оказался прав, Пазаир, в том, что главным заговорщиком был Денес.
Каждый вечер ласточки танцевали в небе над садом, где после тяжелого рабочего дня отдыхали Пазаир и Нефрет. Оглашая воздух резкими радостными криками, они стремительно проносились в воздухе, вычерчивая причудливые петли и зигзаги на фоне голубого зимнего неба.
Визирь был простужен, он задыхался от насморка, дыхание было затруднено – ему срочно понадобилась помощь старшего лекаря.
– С моим слабым здоровьем не следовало бы соглашаться на пост визиря.
– Твое здоровье – подарок богов, – возразила Нефрет. – Оно вынуждает тебя больше думать, а не кидаться тупо, как баран, на любое препятствие. А силы твои оно никак не связывает.
– Мне кажется, тебя что-то беспокоит.
– Через неделю я должна представить совету практикующих лекарей свои соображения о мерах по улучшению здоровья населения. Кое-что им наверняка не понравится, но я считаю эти действия необходимыми. Так что предстоит серьезное столкновение.
Смельчак и Проказница заключили перемирие. Пес спал у ног хозяина, а зеленая обезьянка – под стулом хозяйки.
– Дату праздника обновления огласили по всей стране, – размышлял Пазаир, – во время ближайшего разлива Рамсес Великий должен возродиться.
– С тех пор как исчезли Денес и Чечи, не проявился ли еще кто-нибудь из заговорщиков?
– Нет.
– Значит, завещание сгорело.
– Скорее всего.
– Но ты, тем не менее, сомневаешься.
– Хранить в доме столь ценный документ, на мой взгляд, неумно; правда, Денес был так самоуверен, что считал себя неуязвимым.
– А что с Сути?
– Суд прошел в рамках закона, придраться не к чему.
– И что же делать?
– Законного выхода из этой ситуации я не вижу.
– Если ты хочешь организовать ему побег, то должен действовать наверняка.
– Ты как будто читаешь мои мысли. Только на этот раз Кем мне помогать не станет; если визирь будет участвовать в подобных делах, тень падет и на Рамсеса, и на всю страну. И все же Сути мой друг, а мы поклялись помогать друг другу в любой ситуации.
– Давай подумаем вместе, а пока хотя бы дай ему знать, что ты о нем помнишь.
Впереди многодневный путь, а у нее лишь один бурдюк воды и несколько сушеных рыбин на пропитание, она одна и безоружна – шансов выжить у Пантеры не было. Египетские стражники оставили ее на ливийской границе, приказав возвращаться на родину и больше никогда не ступать на землю фараонов. В противном случае ее ждет суровое наказание.
В лучшем случае ее подберет шайка грабителей-бедуинов, изнасилует, и будет держать у себя, пока у нее не появятся первые морщины.
Светловолосая ливийка повернулась к своей родной стране спиной.
Никогда она не покинет Сути. Путешествие от северо-запада Дельты до нубийской крепости, где томился ее любовник, будет бесконечным и очень опасным. Ей придется идти незаметными тропами, где-то находить еду и питье, ускользать от бродячих разбойников. Но госпожа Тапени не выйдет победительницей из их заочного поединка.
– Солдат Сути?
На вопрос офицера молодой человек ответил молчанием.
– Один год исправительной службы в моей крепости… Судьи сделали тебе прекрасный подарок, мой мальчик. Ты должен быть достойным его. На колени.
Сути, не отрываясь, смотрел ему в глаза.
– Ты крепкий орешек… Мне это нравится. Как тебе это местечко?
Говоривший окинул взглядом окрестности. Дикие берега Нила, пустыня, сожженные солнцем холмы, небо ослепительной голубизны, пеликан, занятый ловлей рыбы, крокодил, отдыхающий на скалистом берегу.
– Чару имеет свою прелесть. Но ваше присутствие оскорбляет эти места.
– А ты еще и шутник, оказывается. И богатенький папочка есть?
– Вы даже не представляете размеров моего богатства.
– Я потрясен.
– И это только начало.
– На колени. Когда говоришь с командиром этой крепости, надо быть вежливым.
Солдаты ударили Сути в спину. Он упал лицом вниз.
– Ну вот, уже лучше. Ты приехал сюда не прохлаждаться, мой мальчик. С завтрашнего дня будешь выходить в караул на самый опасный из наших постов; и без оружия, естественно. Если тебя атакует какое-нибудь нубийское племя, мы будем предупреждены благодаря тебе. Они так хорошо умеют пытать, что крики их жертв слышны издалека.
Оставленный Пазаиром, навсегда разделенный с Пантерой, забытый всеми, Сути не мог рассчитывать на то, чтобы выжить в Чару, если только ненависть не даст ему сил переломить судьбу.
Его ждало золото и госпожа Тапени.
Баку было всего восемнадцать лет. Выходец из семьи офицера, он был невысок ростом, трудолюбив и отважен. Черные волосы, породистое лицо, певучий и в то же время твердый голос. После некоторых колебаний между военной и чиновничьей карьерой он поступил на службу в архив как раз накануне назначения Пазаира. Последнему из пришедших, как известно, достается самое неприятное, например, разбор документов, использованных визирем во время работы по какому-то делу. Поэтому-то Баку и попали в руки папирусы, касающиеся нефти; после смерти Чечи они не представляли никакого интереса.
Он тщательно укладывал их в деревянный ящик, который запечатывался лично визирем и мог быть открыт только по его приказанию. Вообще-то эта работа не требовала много времени, но Бак постарался вникнуть в каждый документ. И оказался прав. На одном из них не хватало печати Пазаира, следовательно, текста он не видел. Эта деталь могла оказаться неважной, поскольку дело было закрыто; тем не менее, юный чиновник составил донесение и передал его своему непосредственному начальнику, запустив вопрос по обычному бюрократическому пути.
Пазаир требовал, чтобы до его сведения доводились все замечания, наблюдения, в том числе и критические, исходившие от его подчиненных, независимо от их служебного положения; и вот ему в руки и попала записка Бака.
В середине дня он вызвал молодого служащего к себе.
– Что необычного вы заметили в этом деле?
– Не хватает вашей печати на рапорте служащего казначейства, который был смещен с должности.
– Покажите.
В руках Пазаира оказался документ, которого он не видел. Видимо, кто-то из писцов в его канцелярии забыл приложить его к стопке документов, касающихся нефти.
«Маленькая песчинка, попавшая в механизм, разрушила хитроумные козни», – подумал визирь, вспоминая провинциального судью, который, всего лишь добросовестно выполняя свою работу, обнаружил страшную опухоль, разрушающую государственную машину Египта.
– С завтрашнего дня я поручаю вам контроль за всеми архивами, обо всем необычном будете докладывать лично мне. Мы будем видеться каждый день.
Выйдя из кабинета визиря, Бак выбежал на улицу и испустил громкий, радостный крик.