Выбрать главу

— Что это за место? — спросил Волгин, с трудом удерживая отчаянно выгибающегося связанного солдата.

— Здесь жили алхимики. Это их знаки. В подземелье была лаборатория. Надо сказать, в своих лабораторных опытах они продвинулись несравнимо дальше, чем наш доктор Шпехт...

От ледяной иронии Вильчака почему-то сделалось жутко, хотя Волгин был отнюдь не из пугливых. Ни разу за весь год пребывания в этом лагере Волгин не обращал внимания на слухи, гулявшие среди пациентов. Даже не прислушивался особо, когда больные стращали друг друга россказнями о том, что на территории лагеря в любом месте можно провалиться под землю. И что немцы специально оставляют мертвецов, не хоронят, — тела, мол, сами погружаются в землю, а отчего трупы предварительно наполовину сжигают — так, мол, земля охотнее принимает подношение... Никогда Волгин не задумывался о происхождении подобных баек. В концлагере и так хватало ужасов, особенно на его врачебную долю. Некогда было думать о чем-то еще.

Стены раздвинулись и пропали в темноте. Неясно, насколько обширным было подземное помещение — Вильчак вдруг быстро прикрыл фонарь рукой, и света хватило лишь на то, чтобы различить участок пола из каменных плит и край какого-то круглого резервуара, похожего на небольшой бассейн или огромный колодец.

— Пришли, — сказал Вильчак и поставил фонарь на пол.

— И что дальше? — Волгин в растерянности заглянул в резервуар — и отшатнулся, опережая возглас поляка «Осторожней, пан доктор!». Резервуар был до самых краев полон тьмой — но не обычной темнотой, отсутствием света, а некой беспросветно-черной, явственно шевелящейся субстанцией. Она перетекала сама в себя, тихо вздыхала, жила. И пахла — какой-то неопределенной органикой, будто свежевскопанный чернозем.

— Боже правый, что это?..

— Это апейрон. Первоматерия, пан доктор, — до дикости спокойно объяснил Вильчак. — Неопределенность и беспредельность. То, из чего исходит все сущее в материальном мире, и во что все возвращается. Обычно любое вещество не задерживается в этом переходном состоянии, ибо апейрон есть вечное движение, но алхимикам удалось его зафиксировать. За что они, скорее всего, поплатились жизнью.

— Зачем... как... — Волгин был не в силах собраться с мыслями.

— Зачем здесь концлагерь? Судя по тому, что нам удалось выяснить, нацисты давно искали эти подземелья. Искали апейрон. Нашли, как водится, случайно. И решили не эвакуировать лагерь, а использовать заключенных для опытов. Вы же сами видели, в каком состоянии люди возвращаются из лабораторий.

Конечно, Волгин видел. Невесть как приживленные чужие руки и ноги. Невесть во что превращенные внутренности. Он-то думал, это адская фантазия Шпехта и его практикантов...

— Немцы не достигли успеха в опытах с апейроном. Причина в том, что первоматерия обладает первосознанием. С ней бесполезно экспериментировать. Ей нужно просто отдавать — и забирать. Отдавать — и забирать. Закон равноценного обмена. Его нацисты и так знают. Именно потому они затеяли массовое уничтожение неугодных им народов. Они отдают изначальному поляков, русских, евреев, цыган и прочих для того, чтобы их собственный народ прирастал.

Голос Вильчака звучал в подземелье с неизъяснимой торжественностью, даже речь его изменилась — стала богаче, почти пропал польский акцент.

— Принципы равноценности понять сложно. Когда мы только обнаружили, что тут скрывают нацисты, мы пытались обменивать вещи на вещи. У нас либо вообще ничего не получалось, либо получалось не то, что мы хотели. Так выяснилось, что охотнее всего апейрон принимает живую материю, точнее — живое, переходящее в мертвое, недавно бывшее живым. При таком обмене можно получить именно то, что нужно.

— И что я должен сделать, чтобы получить лекарства? — безголосо спросил Волгин. Голоса просто не было, связки отказали, сведенные спазмом.

Поляк протянул Волгину хирургический скальпель. Такой же, каким сам Волгин пользовался во время операций.

— Нанесите этому фрицу ранение. Опасное. Еще лучше — смертельное. И отдайте его апейрону. Просто сбросьте в колодец. А затем представьте себе ваши лекарства. Во всех подробностях. Лучше в каком-нибудь герметичном ящике, так легче и быстрее будет вытаскивать. Опустите руку в апейрон, нашарьте их там и вытащите. И так несколько раз. Думаю, нашего фрица хватит на три хороших ящика. Вы сами почувствуете, когда обмен прекратится. После этого не настаивайте. Иначе апейрон заберет и вас.