Он решил, не откладывая в долгий ящик, сразу же сделать первый опыт. Домой он не пошел, как решил было сначала, а направился прямо в «Спортивный бар».
Посреди главного прохода он остановился, вынул окровавленный носовой платок и не спеша стер капли крови, проступившие по краям его двойной раны. А сам тем временем искал глазами взглядов посетителей; но, когда его глаза останавливались на ком-нибудь из сидящих за столиком, тот поспешно отворачивался.
Маттео Бриганте подошел к стойке и заказал себе французского коньяку. Он встретился глазами с Джусто, официант том, и ткнул себя пальцем в щеку, чтобы вызвать встречный вопрос.
Джусто вопросительно поднял брови.
— Это меня девственница заклеймила, — пояснил Маттео Бриганте — пока я ее насиловал.
Произнес он эту фразу, повысив голос так, чтобы его слышала вся публика, сидевшая в баре.
— Sangue per sangue, — ответил Джусто, — кровь за кровь, тут никакого оскорбления, синьор Бриганте, нету.
— Именно, что кровь за кровь, — подхватил Маттео Бриганте.
Он обернулся к залу, медленно обвел взглядом публику.
— Кровь за кровь, — продолжал он. — Таков мой девиз.
— А разрешите спросить, что это такая за девственница? — обратился к нему Джусто.
— Нет, нет, — ответил Бриганте, — я человек чести.
Он хохотнул, потом добавил:
— Не исключено даже, что она сама будет этим хвастаться.
И он вынул бумажник, желая заплатить за коньяк.
Это был вовсе не черный кожаный бумажник, прекрасно известный не только Джусто, но и всем завсегдатаям «Спортивного бара», куда все манакорцы клали свою лепту; совсем другой бумажник, рыжей кожи и с врезанными в кожу золотыми инициалами.
Как великолепно ни владел собой Маттео Бриганте, пройдя долгую школу самотренировок, сначала в те годы, когда приходилось стискивать зубы, и позже, когда он вступил на путь рэкетира, он растерянно вертел в руках этот непонятно откуда взявшийся бумажник, потом открыл его: в одном отделении было пусто, в другом лежали какие-то бумаги, которые он видел впервые в жизни. Заметив, что Джусто отвел глаза, но наблюдает за ним в зеркало, он не спеша сунул бумажник в карман своего зеленовато-синего альпагового пиджака.
— Запиши за мной, — обратился он к официанту.
— Prego, — поспешил ответить Джусто, — пожалуйста, синьор Бриганте, пожалуйста.
Мариетта ждала Пиппо там, где ручей, бегущий с гор, разливается небольшим озерцом. Еще не успело солнце скрыться за островами, как между оросительными бороздами, по которым весело бежала вода, появился Пиппо.
— Я заклеймила Маттео Бриганте, — проговорила Мариетта важным тоном.
Она рассказала Пиппо об этом приключении, умолчала только о подмене бумажника. Он слушал с сияющими глазами, то и дело откидывая со лба мешавшие ему черные крутые локоны.
— Во здорово, — твердил он, — во здорово-то…
Они вошли в сарайчик, потому что Мариетте хотелось показать поле боя. Даже велела ему хорошенько приглядеться к каплям крови на полу, но они уже успели высохнуть и стали сейчас коричнево-ржавого цвета.
У них было что обсудить: как и откуда Бриганте, к примеру, мог узнать о ее тайнике? Пиппо и мысли не допускал, чтобы их мог предать кто-нибудь из гуальони, работавших на очистке оросительных борозд. Уже десятки раз после ссор со своей матерью Джулией или с сестрами Марией и Эльвирой Мариетте доводилось скрываться в сарайчике на этой плантации дона Чезаре, но она на тех же основаниях могла укрыться в сарайчике и на других плантациях того же дона Чезаре, в сложенных из камня хижинах на козьих холмах, в хибарах на оливковых плантациях, крытых соломой лачугах, разбросанных в низине. Как-то раз она даже провела ночь на самом дальнем конце перешейка, в башне Карла V, ныне превращенной в амбар для фуража, — башня эта только одна и уцелела, хотя по приказу императора южный берег был защищен целым поясом таких же башен. Если Мариетта прибежала на эту плантацию, то лишь потому, что они условились с Пиппо, который поручил своим гуальони поддерживать между ними связь. Может, их выдал тот, кто разносил молоко? Нет, это просто невозможно, хотя бы потому, что молочник не знает их условного знака, который они малюют на дорожных столбах (круг, а в кругу крест) и которым, как у них было договорено заранее, Мариетта могла бы предупредить Пиппо о новой ссоре с матерью и сестрами или о каком-нибудь чрезвычайном событии, мешавшем их совместно разработанным планам или вынуждающем срочно бежать из дома с колоннами.