Каменистая земля Рааги не могла давать достаточно пищи, что вынуждало рудокопов поддерживать связи с людьми, но связи эти касалась только торговли. О причинах чрезвычайной скрытности двухголовых было известно не больше, чем обо всем остальном.
Охранник на входе мельком глянул на Вэла и подозвал полового. Тот проводил их в заднюю часть зала, где располагались комнаты для «особых» гостей.
— Эй, а ты уверен, что здесь безопасно? — Первая, коротко остриженная, с рассеченной верхней губой голова подозрительно зыркала по сторонам, насколько позволяла короткая шея.
— Неужели в этом городе есть хоть одно безопасное место, Хиу? — Вторая, «солидноголосая» голова с кустистой рыжеватой бородой закатила глаза к потолку.
Рудокоп, вместе и по отдельности, был прав.
Хотя Вэл и старался не привлекать к себе лишнего внимания, но слово «смотритель» в Райнберге звучало слишком громко. Дом развлечений, при всех своих достоинствах, все равно не мог считаться надежным укрытием. Однако разговаривать в резиденции или привести такого гостя к себе домой на виду у соседей — было бы еще хуже. А скрытно передвигаться двухголовые умели плохо. Хорошо они справлялись только с тремя вещами: с рудой, с едой и с тем, чтобы доставлять окружающим неприятности.
Впрочем, тех своих знакомых, которые бы не соответствовали последнему пункту, Вэл мог пересчитать по пальцам одной руки: госпожа Рина Ранл, магистр-секретарь Фок, хьор-командор Иргис Саен и — когда-то давно — отец. Все остальные стоили друг друга.
В комнату скользнул слуга.
— Тащи вина и чего пожрать. Побольше! — рявкнула первая голова. — Я чуть с голода не околел стенку подпирать.
— Вы не возражаете, господин Ранл? — вежливо осведомился бородач.
Вэл не возражал, и слуга вышел так же тихо, как вошел.
Глава 4
Хиу-до-Хоу
Вэл положил ладони на стену и сосредоточился, пробуждая хьорхи. Через несколько мгновений от пальцев во все стороны побежали святящиеся зеленые прожилки.
— От чужих ушей? — немедленно спросил Хиу. — Красиво… У вас все так умеют? И как дверь теперь открывать?
— Не лезь, — одернула его бородатая голова. — Не мешай человеку дело делать.
Постепенно сеть опутала комнату полностью.
Вэл, тяжело дыша, сел на скамью. «Так» умели не все, а сейчас отток сил чувствовался больше обычного. Общение с просителями выматывало.
Слуга принес выпивку, наглядно продемонстрировав любопытной голове, что с дверью все в порядке — нити-прожилки рвались, но сразу же срастались снова. Стабильность хьорхи в городах поражала воображение.
— Нас зовут Хиу-до-Хоу. Хиу — он, Хоу — я, — пояснил бородач. — Ты же знаешь о особенностях нашего народа?
— Конечно, знает, — проворчал Хиу. — Если бы его учитель умел держать язык за зубами, все не сидели бы сейчас в таком дерьме.
«Учитель?» — Вэл чуть не поперхнулся вином.
— Хиу! — Бородач повысил голос. — Прошу, не обращайте на него внимания, смотритель Ранл. Мой «до» не любит ждать, потому сейчас не в духе.
— Будто ты любишь, — ухмыльнулся «любопытный» Хиу. — А он взаправду молчаливый, не находишь?
— Зато вы разговорчивы за двоих! — Вэл скрестил руки на груди, внимательно оглядев рудокопа. — Может, расскажете уже, с чем пришли? И зачем упоминаете тех, кого упоминать не принято.
— Мы ничего не имеем против Арджанского волшебника и искренне сожалеем о его гибели, — дипломатично сказал бородач. — Но, признай: он и впрямь был тот еще болтун.
Вэл промолчал. Стефан Арджанский, болтун и выдумщик, «Сти-Эй» — как он подписывал бумаги и как его называли книжники в Садбде — вместе с Джарой Баред уплыл с Шина на Ирдакий за десяток дней до новых подземных толчков, и больше ни жрецов, ни членов команды живыми никто не видел. Очевидно, парусник разбился в шторм: спустя время на побережье Шина далеко к востоку от Райнберга нашли обломки и тела нескольких моряков… Но жрецов больше никто не видел, ни живыми, ни мертвыми.
Загадки в этой истории начались еще на Шине: ни одного правдоподобного объяснения, что ему потребовалось на разрушенном и почти обезлюдевшем острове, Стефан придумать не соизволил; Джара никогда прежде не выражавшая желания вернуться на родину, только отмалчивалась Во время землятресения Вэл первым делом подумал — не их ли это рук дело?
Мысль о том, что Лжец и Поводырь могли, как простые рыбаки, погибнуть в море, казалась настолько нелепой, что поначалу вовсе не приходила в голову. Но со временем надежды на то, что жрецы каким-то чудом смогли выжить — и по какой-то причине до сих пор предпочитают скрываться — становилось все меньше…