Смотритель склонился над бумагой. Там, где тексты расходились особенно сильно, чернели пометки, сделанные убористым почерком магистра.
«Это еще зачем, Зах? — Смотритель Далт, подавив вздох сожаления, вновь исподлобья взглянул на магистра. — Любой служитель помнит начало Книги наизусть. Значит, ты показывал рукопись кому-то постороннему?»
Не вчитываясь, он перелистнул страницу:
Считалось, что общеупотребительное «астши» — искаженное староирдакийское «ард сатэ шин», «невидимка, преследующий людей». Но переписчик текста в далеком прошлом в этом сомневался; или же слово когда-то имело другое значение.
Или же — как хотелось бы думать Уво Далту — все это было не более чем очередной мистификацией, дурацкой шуткой Стефана Арджанского, которому прозвание Лжеца шло куда больше всех прочих.
Нестареющий жрец любовью к нелепым выходкам славился: надо думать, нормальные развлечения за полтора века ему опостылели. Уво Далт видел его вблизи лишь несколько раз — но ясно помнил смешинку в янтарно-желтых глазах Лжеца, когда тот заговаривал о Книге.
— Два вопроса, Зах, друг мой. Первый: где тот великий обман и то вопиющее невежество, на которые ты намекал? — Уво Далт отложил рукопись на край стола. — Да, тексты немного различаются, но, учитывая, так скажем, почтенный возраст Книги, это не удивительно… Второй: с чего вдруг тебе — или кому-то еще? — пришло в голову раздумывать об идеях Стефана всерьез?
Насчет «немного» он немного лукавил: хватало и существенных различий, могущих послужить пищей для беспокойного ума вроде такого, каким обладал магистр Зах Орто.
Магистр не ответил; только сокрушенно покачал головой:
— И это все, что тебя интересует, Уво?
— Отвечай, Зах.
— Стефан — белый жрец; и он на столетие старше нас с тобой, Уво: это ли не причина к нему прислушаться?
— Да хоть бы на тысячу! — Уво Далт хлопнул ладонью по столу. — Он шут той породы, что сам не отличает правду от вымысла. На всех островах нет такого белого жреца, за чьи слова было бы не жаль серебряной монеты; а Стефан с Арджа — худший из жрецов. Это…
Он осекся: из кустов шиповника под окном донесся подозрительный шорох.
Магистр Орто с необычайным проворством метнулся к окну, но, будто споткнувшись на ровном месте, полетел на пол, опрокинув заодно декоративный столик со стоявшей на нем вазой и окончательно перегородив проход.
Когда брань и грохот утихли, и смотритель Далт все-таки сумел выглянуть наружу — под окном, разумеется, уже никого не было.
— Господин смотритель! У вас все в порядке?! Господин! — привлеченный шумом, в дверь кабинета забарабанил дежурный.
— Незачем так кричать. — Уво Далт отодвинул засов и укоризненно взглянул на перепуганного мальчишку-послушника. — Приберись тут. — Он указал на разгром, посреди которого магистр Орто потирал ушибленный локоть.
Воняло несвежей водой: ваза, конечно, разбилась, и, — смотритель недобро прищурился — поделом магистру Орто, если разбилась она об его голову.
«Ты ведь это специально, Зах: опять прикрываешь Иргиса и его дружков, вместо того, чтобы задать им трепку…» — Уво Далт переступил осколки и вернулся в кресло.
Когда мальчишка закончил наводить порядок и вышел вон, магистр Орто с деланным сожалением потупил взгляд:
— Прости за учиненный беспорядок. Старею…
— Ты уж точно не Стефан! — Уво Далт криво усмехнулся. — А если вытащишь мусор из-за шиворота, станешь похож на него еще меньше.
Магистр выругался и отцепил от воротника увядший цветок.
В кабинете после «происшествия» стало непривычно светло и даже как будто уютнее: бестолковый мальчишка, чтобы вымести осколки, принес из коридора трехсвечную лампу и забыл на столе. Уво Далт не одобрял напрасных расходов, но сейчас свет немного поднял настроение. Смотрителю совсем не хотелось ссориться со старым другом; вовсе не хотелось.
— Послушай, Зах! Давай начистоту, — начал он. — Мне не нравится твой интерес к альтернативным трактовкам Книги, кто бы их ни выдумывал. Я и сам замечал … э…. некоторые странности. Но вот что я тебя скажу. Подумай головой — кому будет лучше, если люди начнут сомневаться в каждом слове, в каждой букве? Нынешний порядок держится на вере, и держится крепко.