— Да? — делано удивился жрец. — Но я не ем детей, девушка. Только взрослых. Так что если ваш магистр сейчас же не отдаст мне вино…
— Осторожней с такими шутками. Поверят ведь, — Лин передал ему бурдюк.
— А ты уверен, что я шучу?
— Ну, как сказать…
— Мы не дети, — обиженно буркнул Хоно.
— Да, действительно, — Собачник помолчал. — Прошу прощения.
Если судить по голосу — на сей раз он извинялся вполне серьезно.
— Вы спрашивали про рад-тар. — Собачник приложился к вину. — Их еще называют «кровавыми деревьями». Иголки рад-тар с возрастом становятся похожи по цвету на кровь, рядом с ними почти нет других растений — рад-тар как будто обескровливают почву, выжимают из нее соки… Есть одна старая легенда.
— Пожалуйста, расскажите, господин Собачник, — попросила Ная. Любопытство пересиливало даже робость перед жрецом.
Жрец улыбнулся:
— Когда-то связь с астши с человеческим духом была необычайно крепка. Люди свободно путешествовали по островам и сражались друг с другом, а тела умерших в битвах предавали не огню, а земле. Рад-тар в ту пору считали священным деревом. Их высаживали на курганах воинов, потому как верили — духи погибших могут воплощаться в рад-тар. Они растут очень медленно: деревьям вокруг нас по многу сотен лет… Раньше таких рощ было много на Шине, но за последние три века большинство из них извели под корень. Безликие гохно не могут вытеснить рад-тар, но, если вырубить рощу и через пять-десять лет, когда почва восстановится, высадить семена — безликий лес захватит это место.
— Хоронили в земле… Значит, рядом могут быть одинокие астши? — Лин почувствовал спиной холодок. Потерявшие связь и со стенами, и с людьми тени не впадали в безумие, но могли и напасть.
— Верования, что огонь дает перерождение — лишь верования, магистр, — сказал Собачник. — Один из моих учителей любил повторять, что слова имеют силу, и, говоря о чем-то и веря во что-то, мы претворяем это в жизнь. Но кто сказал, что одинокие астши злы и несчастны? Книга шагов отличается от других сказок, вроде тех, которые читают детворе на ночь, только тем, что ее знают все… Мне казалось, ты и сам об этом догадываешься: за время дороги ты ни разу не подошел к алтарям.
Что правда, то правда — Лин не был набожен, как, впрочем, и многие другие служители. Воля Солнцеликого, записанная в Книге, запрещала убивать ради наживы, но убийцы-грабители не обращались в пепел сами собой: их отлавливала и уничтожала хьор-гвардия. Судя по всему, Солнцеликого мало интересовало то, как люди соблюдают его законы, и вообще мало интересовали люди — ну а Лина, в свою очередь, мало интересовал Солнцеликий.
С самого детства предписания Книги и обряды были для него некоторой обязанностью, которую при необходимости следовало выполнять, и не более того. Мать поклонялась отцу, отец поклонялся деньгам… Лин предпочитал никому не поклоняться. К Солнцеликому — если тот, конечно, существовал — он испытывал нечто вроде уважения: надо же так суметь заморочить людям головы, чтобы спустя тысячелетия на твои слова все еще оглядывались, пусть и с недоверием.
— А я бы хотела однажды стать чем-то таким, как эти деревья. — Ная запрокинула голову. Темные колонны стволов растворялись в темноте. — Они столько всего видели… И кажутся очень, спокойными, мудрыми… Сильными.
«Ная, ты точно родилась оседлой? — подумал Лин. — Солнцеликий ничего не перепутал?»
— Разве это сила? — неожиданно резко возразил Хоно. — Кто угодно может прийти, срубить, сломать… Такое нам хорошо знакомо. Скажите, господин Собачник, для чего мы вам нужны? Куда вы нас везете?!
«Великое пламя, парень, ну нельзя же так грубо!». — Лин с опаской взглянул на жреца. Тот, кажется, растерялся.
— Ну… Да ни для чего, собственно. Просто… — Собачник вцепился в свою козлиную бородку так, будто-то бы собрался ее оторвать. — Поймите: вас считают убийцами, ищут. Кроме того, сейчас неспокойное время — я не могу ничего обещать… И не хочу раньше времени называть имен. Ни к чему это. Если все сбудется, как задумано, я познакомлю вас с семьей моего друга. Они бродяги. Перезимуете с ними, наберетесь дорожных премудростей, а дальше сами решите, как вам жить. Но может получится иначе, и нам придется отправиться гораздо дальше… Да тени знают, куда! Во всем этом есть одна лишь светлая сторона: не всякому выпадает в жизни хорошее путешествие. Вам — выпало. Прожить всю жизнь, отсчитывая тюки с товаром для Фарги Орто, или просидеть в послушниках под присмотром Зануды Уво — неужели вы бы этого хотели? Правда такова, что я в долгу перед вашим отцом: настоящим отцом; перед вашим погибшим братом, которого не успел узнать… Но единственное, что я могу дать вам — это свободу; возможно, она придется вам не по нраву — но вы хотя бы попробуете ее на вкус.