Нодаб наслаждался политическими схватками и безудержным пьянством на улицах, впитывая жизнь ненасытным, постоянно обновляющимся деревянным нутром. Богатые города, как давно заметил Иргис, отличались от бедных запахами: гарью и пробивавшемся сквозь нее ароматом свежей древесины: в них всегда что-то жгли и строили, жгли и строили… В Нодабе эти запахи чувствовались даже через праздничные ароматы еды и парфюма..
— Получите свой портрет за пять минут! Полная точность! Всего за десять грошей! — зазывал людей уличный светописец. Черный ящик-камера не простаивал без работы: многим хотелось подержать в руках свой портрет, пусть и недолговечный.
Иргис скользнул по ящику взглядом и отвернулся. В таких камерах использовались пластины из хьорхи, которое реагировало на засветку, но эта простая и дешевая технология годилась только для ярмарочного развлечения: изображение, если его не поддерживать специально, быстро портилось даже в зоне стабильности хьорхи, и сразу же распадалось, если из нее выехать.
— Чудаки! Коли уж хочется, так за углом можно за серебряный заказать настоящий снимок, — проворчал Заон, косясь на собравшуюся толпу. Он пребывал в дурном расположении духа все последнее время: чем сопровождать командора здесь, сержант предпочел бы остаться вместе — а лучше вместо — одноглазого капитана Дера Кринби в родном Валкане.
— Им виднее, чем им нужно. Не считай деньги в чужом кошельке, сержант — а то не заметишь, как без своих останешься! — Иргис повысил голос, и подозрительного вида типчик, отиравшийся в толпе, поторопился удрать.
— Догнать проныру? — спросил Заон с плохо скрываемой надеждой.
— Понимаю, сержант, я тоже не слишком-то люблю торжественные церемонии, — усмехнулся Иргис. — Но — нет: сегодня нам не отвертеться.
Около фотолаборатории за углом людей тоже собралось немало: долговечная съемка, которой Орден пользовался уже давно, обретала все большую популярность. Некогда усовершенствовал технологию никто иной, как Стефан Арджанский: от скуки или ради каких-то своих нужд — но, возможно, единственный раз в своей долгой жизни Лжец сделал нечто действительно для всех полезное. Заставить хьорхи долго сохранять стабильность вне городов даже ему было не под силу, однако он изобрел химические смеси для смазки пластин и нашел способ делать с них увеличенные отпечатки.
— Как на светокопии отличить живого от мертвеца? — пробормотал Иргис.
— Командор?.. — Сержант вытаращился на него, как ребенок.
— Ничего, — со вздохом сказал Иргис. — Забудь.
Площадь перед дворцом охраняла городская стража. Силы Ордена для работы на Фестивале традиционно не привлекались, в том числе и переподчиненная хьор-гвардия… Однако в действительности люди командора Саена, рассеянные по городу и смешавшиеся с праздничной толпой, следили за порядком и при любых чрезвычайных происшествиях должны были вмешаться. А сам хьор-командор должен был присутствовать на торжественной церемонии открытия: мероприятии формальном и скучном — если забыть обо всей фестивальной подноготной.
Старинные механические часы на главной башне дворца показывали шесть часов вечера.
— Минута в минуту! — восхитился Заон. — Как вам это удается, Иргис-гьон?
— Спроси об этом кого-нибудь другого, — Иргис демонстративно замедлил шаг.
Но все равно: стрелка двинулась на деление вперед, только когда они с Заоном уже прошли на площадь.
Была у хьор-командора Иргиса Саена одна, с его точки зрения, плохая привычка, с которой он не мог ничего поделать. Если это не имело почти никакого значения — он всегда появлялся вовремя. Даже на построение ни разу в жизни не пришел позже положенного. Но когда кону стояло нечто действительно значимое, и счет шел не на секунды, а на минуты, часы, дни — он постоянно опаздывал…
С точки зрения окружающих, плохих привычек и неприятных особенностей у него было, конечно, гораздо больше. Но Иргис редко интересовался мнением окружающих и ничуть этого не стеснялся.
За второе заграждение на площади пускали только по пригласительным билетам, однако Иргису предъявлять их не потребовались — его стража знала в лицо; полукровка-ирдакиец огромного роста — даже без парадного мундира он выделялся бы из толпы.
Приглашенных на открытие в этом году было больше, чем обычно.
Некоторые богатые семейства спокойно могли позволить себе ежегодно сжигать особняки; кроме того, так как древние дворянские рода были тесно связаны с Орденом в по крови, среди их отпрысков находились те, чьих способностей хватало на изучение — разумеется, в обход правил и за отдельную плату — ритуала отрыва астши… И все равно, почетных гостей в этом году было слишком много. Кое-кто определенно влез в долги, чтобы добраться до Фестиваля, и о чем-то это говорило.