По краям отгороженной площадки слуги заканчивали устанавливать последние столы для будущего пиршества.
— Да не потускнеет над вами свет господина Солнцеликого Абхе, командор Саен! Рад видеть в добром здравии, — проходя мимо, раскланялся местный смотритель, Галф Нол.
— Волей Солнцеликого, да пребудет с вами тепло его. — чинно ответил Иргис. Они с Галфом терпеть друг друга не могли, но этикет никто не отменял.
В толпе было еще два небезынтересных и малоприятных явления, сразу обращавших на себя внимание.
Во-первых — мелькавшие здесь и там синие плащи представителей Церкви Возрождения: за последний год возрожденцы набрали популярность среди Желтых Платков, так что Анна публично перестала игнорировать существование секты. А во-вторых…
— Пойдем, насмотришься еще! — Иргис увлек глазевшего по сторонам сержанта за собой, поближе к «во-вторых». Кто-нибудь из официальных столичных чинов на фестивале присутствовал всегда, но в этот раз в город приехал лично начальник дакенской Верховной канцелярии по особым поручениям. Которому в Нодабе — по мнению всех здесь, кроме него самого — делать было совершенно нечего.
Но, увы — господин Ян Раджевич тоже мало беспокоился насчет мнения окружающих о своей скромной персоне… Тогда как по другим вопросам интересовало оно его, наоборот, чересчур сильно.
— Это и есть знаменитый Крысолов? — недоверчиво спросил Заон, когда Иргис указал ему на Раджевича. Сержанта можно было понять: Ян Раджевич больше походил на остепенившегося бродягу-разбойника, чем на чиновника. Хотя вроде и не было в его внешности ничего такого — ни рельефных мышц, ни боевой хватки, ни серьезных увечий…
— Он самый, — кивнул Иргис. — Запомни и не выпускай из виду.
Как бы там ни было, выглядел Крысолов лиходеем, и, Солнцеликий свидетель, не случайно. Век назад дед Раджевича продал Верховному лорда Шина какие-то секреты арджанских торговцев в обмен на дворянство. У отца Раджевича карьера не задалась: ставка на покровительство престарелой супруги Верховного вышла ему боком. Раджевичу-младшему пришлось начинать службу с малых лет и с самых низов дворцовой лестницы, безо всякого таланта к хьорхи — но к двадцати пяти годам он получил первый серьезный пост, к сорока — возглавил Особую канцелярию и за пятнадцать лет настолько преумножил ее силы, что больше никто не мог себе позволить не считаться с ней. Даже Анна Нодаб. Его боялись и уважали… Не любили, конечно же, но Иргис сомневался, что Раджевича это сильно беспокоит.
А Раджевич, по слухам, ненавидел и панически боялся крыс.
Первое, что он сделал на посту ответственного за охрану Дакенских складов — приказал их уничтожить. Платил по три гроша за тушку: набитые на складах карманы позволяли и не такие расходы, и вскоре крыс в Дакене почти не осталось.
Поначалу, только встав во главе Особой канцелярии, Раджевич-Крысолов объездил едва ли не весь остров, но последние лет семь безвылазно просидел в Дакене. И вот — снова выполз на свет, пожертвовав любимым особняком, и теперь, к неудовольствию командора, развалистой походкой направился в их с Заоном сторону.
— Сколько лет, сколько зим, господа! — Раджевич хотя бы не поминал Солнцеликого: и на том спасибо. Его левый глаз от рождения слегка косил — самую малость, но достаточно, чтобы собеседник чувствовал себя неуютно: казалось, Раджевич всегда одновременно смотрит куда-то за спину.
— Здравствуйте, Ян-гьон. — Иргис поклонился ровно настолько, насколько обязывали приличия. — Признаться, немало удивлен встретить вас здесь!
— Если я скажу, что на старости лет решил полюбоваться местными чудесами — будете делать вид, что поверили? — Раджевич ухмыльнулся.
— Посмотрю по обстоятельствам. — Иргис пожал плечами.
— Значит, это я и сказал. Сержант Брин, да не таращься ты так! — Раджевич подмигнул косым глазом обалдевшему от разговора Заону. — Мы с командором немного знакомы со времен его службы в столице, поэтому предпочитаем обходиться без лишних любезностей.
— Сегодня тот редкий день, когда Ян-гьон говорит правду, — подтвердил Иргис. — Любезничать с ним — пустая трата времени: и нашего, и его.
Вступил оркестр, в толпе началось движение: следуя указаниям стражи, люди образовывали коридор. Начиналась церемония.