И Шерпт, действительно, вроде бы принял предположение во внимание, однако толку с этого было мало — за всю встречу больше ничего важного сказано не было…
Переливать из пустого в порожнее — таков был, по меткому замечанию раздосадованного инспектора, главный принцип работы канцелярии Порядка Райнберга.
После «совещания» Шерпт, как родственник, отправился объяснять лорду-канцлеру Беку Ауну необходимость срочного погребения, но, как вскоре выяснилось, и тут претерпел неудачу — безутешный отец считал своим первостепенным долгом устроить «подобающую» поминальную трапезу, к которой нужно было подготовить зал, и так далее, и тому подобное.
Инспектор поехал в порт, ревизировать готовые к отплытию галеры, а Вэл отправился в резиденцию, принимать документы по доставке грузов, за охрану которых отвечал орден — для следующих галер…
До отхода последнего корабля оставалось одиннадцать дней, и, какие бы дела не творились в переговорных или на темных улицах города — жизнь пока еще шла своим чередом, требуя рутинной работы и втекая в приемную беспрерывным потоком мелких проблем. У кого-то из-за задержки в дороге кончился срок путевой грамоты и пришлось на границе отдать часть товара взяткой, у кого-то протухло плохо завяленное мясо или мыши поели зерно, кого-то подвели поставщики, сговорившись с другим торговым союзом — и будь добр, господин смотритель, разобраться, кто проворовался или сэкономил на бракованном товаре сам, а кому нужна помощь! И сумей наказать виновных, а помощь оказать, или еще как-то вывернуться — ибо все должно быть готово к сроку.
Устало ворчал магистр-секретарь, ныли переломанные пальцы и затекшее правое запястье: закорючки, накарябанные левой рукой, не желали походить на нормальные буквы.
Вэл поморщился. Что значили убитые и раненные, униженные и разоренные в настоящем и в будущем горожане по сравнению с партией скисшего вина для рудокопов?
Шутки — шутками, но в правильном ответе на этот вопрос немалая часть службы смотрителя в Райнберге и заключалась. А правильный ответ звучал так: «Смотря для кого». И ответ этот необходимо было учитывать.
— Господин Ранл, почему вы согласились на должность здесь? — спросил Хин Саоб во время вечернего, точнее — полуночного осмотра. — Вы же не могли не знать, что смотрители в Райнберге мрут один за другим; твоя госпожа — знатного рода: вы могли отказаться и построить хорошую карьеру даже в Дакене.
— Если мир катиться к теням, не время подсчитывать упущенную прибыль, — усмехнулся Вэл. — Которую уже ночь ты не спал, Хин?
— Спать не входит в мои служебные обязанности, — зло ответил лекарь.
— Как и в мои — отчитываться перед починенными.
— Простите. — Лекарь, вздохнув, сменил тон. — Я просто пытаюсь понять…
— Кто-то должен быть здесь смотрителем, и должен что-то сделать, пока все не рухнуло вместе с Орденом, а, видит Солнцеликий — такое вполне может случиться… — Вэл внимательно посмотрел на подчиненного. Он тоже хотел понять, и пока не понимал, почему Хин Саоб служит Ордену в Железной бухте, где нужнее солдаты, чем врачи, и откуда способному лекарю несложно получить перевод в Центр. — В Книге Шагов много тайн, Хин; но сейчас я даже не о них. Перессорившиеся лорды в борьбе за власть способны уничтожить что угодно и кого угодно. Корабль под названием «остров Шин» идет ко дну, и, если не суметь заделать течи, там он и окажется вместе со всеми нами.
— Вы знаете, как выглядит дно, Вэл-гьон?
— Отчасти.
— Я — знаю. — Голос лекаря был странно бесстрастен. — Если есть хоть капля истины в ваших словах, лучшее, что можно сделать — бежать, пока не поздно — Он обрезал бинт. — На сегодня все. Заживает, как на собаке. Не будете делать глупостей — скоро подвижность восстановится.
Лекарь ушел.
Вэд, стиснув зубы, добрел от кресла до кровати.
Стоило бы прямо расспросить вздорного мальчишку, что именно он знает и откуда — но совесть не позволяла задерживать его еще дольше. И не только совесть: усталость накатывала мутными волнами, через которые пробивались первые ростки мигрени — головные боли после взрыва на приеме стали донимать Вэла гораздо чаще, чем прежде. Разом влив в себя полкружки омерзительно-кислого обезболивающего снадобья, он провалился в забытье раньше, чем Рина затушила свечу.