И, ни в коем случае не спрашивайте — почему граф Чед, инспектор Верховного лорда, называет пытки „особыми методами допроса“ и сбривает людям пальцы до кости так же ловко, как управляется со сметами: я и сам хотел бы это знать.
Лучше подумайте вот над чем, мой лорд: если вы не введете чрезвычайное положение и не дадите Шерпту „особые полномочия“, чтобы мы могли узаконить задним числом „особые методы допроса“ — нам придется либо вместе с инспектором отправиться под суд, либо налить по бокалу того самого вина очень многим. Не только самим торговцам, но и другим задержанным, и страже — всем, кто видел „работу“ достопочтимого господина инспектора, графа Дихана Чеда… А потом пристав — такой уж он человек, хороший человек, без лукавства — зальет бокал в глотку самому себе. Докеры, под присмотром тех, кто все это подстроил, разнесут Райнберг по бревнышку — но навряд ли вы это увидите, мой лорд, потому что до того я сам убью вас, болезный вы идиот!»
— Ну…но… раз все так уверены, вы так уверены, — костлявая, желтая, как куриная лапа, рука лорда Бека Ауна потянулась к стопке бумаги.
Случилось невозможное — с четвертого раза пристав все-таки его убедил.
«Браво, Шерпт!» — Вэл искоса посмотрел на пристава — и вздрогнул, встретившись с ним взглядом. Непосредственно к беспорядкам в городе подчиненные пристава, скорее всего, были непричастны: под выбитые Диханом Чедом описания «неизвестных людей в известной форме» никто их настоящих стражников не подходил. Приставскую службу просто подставили. Но старику Шерпту хватало и того, что случилось на самом деле. Его подчиненные — которым он, верный идеалам десяти поколений благородных предков, верил, как себе — крали и сбывали краденное настолько часто, что рейнбегские торгаши считали это обычным делом. А он сам вынужден был нарушать закон, дозволяя пытки, обманывать своего правителя…
На первый взгляд, пристав выглядел как обычно: невозмутим, спокоен, благороден, не по годам бодр — ни дать ни взять, породистый конь на выездке. Но смотрел Шерпт, как загнанная лошадь.
— Вэл-гьон, граф Чед просил передать — у него завтра в полдень встреча в порту со старшинами Желтых Платков, — сказал пристав, когда они с копией только что изданного указа вышли из приемной лорда. — Он считает, вам нужно присутствовать. Но я против; это грубое нарушение субординации.
На заднем дворе городской больницы сейчас лежало около полутора сотен гниющих тел: с каждым днем их поступало все меньше — должно быть, завезенная в город отрава заканчивалась. И, как бы ни было жаль случайных жертв — проблема была не в них.
«Представьте себе, лорд Аун: инспектор Дихан не спрашивал у нас, чей это город — наш или его, — подумал Вэл. — И чем проще удобней подтирать зад — городом, Книгой Шагов, или Райнбергсками законами — тоже не спрашивал. Сейчас некогда спрашивать, иначе мы потеряем и город, и законы, и наши жизни. Недавно я чуть не убил вашу младшую дочь, а она считала, что за этим я и пришел. Наш мир и прежде был безумен, а теперь его затягивает в бездну… Люди вроде Шерпта могли бы спасти положение, но лишь усугубляют его свои нежеланием прислушаться к тем. кого должны защищать».
В дворцовом коридоре было пусто — и это была одна из возможностей поговорить, не лучше, но и не хуже других. Не было отговорок, чтобы ее упускать.
— Я думаю, граф Чед прав, и нам с вами следовало бы отправиться с ним, господин Шерпт, — сказал Вэл.
— Это…
«Это невозможно, это не дозволено этикетом, нечего тебе там делать… Найдешь еще с десяток „не“?» — Вэл внимательно посмотрел на пристава.
— Господин Шерпт, служители Солцеликого благодарны вам за добрую волю, за то, что вы сделали для города прежде и делаете сейчас, — сказал он вкрадчиво. — Но Райнберг огромен и многогранен. У обнищавших докеров и рыбаков, у торговцев — другие нужды, чем у служителей или у благородных… Выйдите из своего кабинета, сделайте шаг им навстречу — поговорите с ними, узнайте, что им нужно. Господин инспектор — благородного происхождения, но не чурается говорить с простолюдинами. Быть может, все вместе мы скорее найдем решение.
На мгновение Вэлу показалось, что Шерпт заколебался, но — нет.
— Инспектор Чед происходит из благородного семейства, но благородства в нем ни толики, — твердо сказал пристав. — Его методы неприемлемы… во всех смыслах. И вам тоже необходимо помнить о своем нынешнем положении; происхождение не так важно… Главному приставу и смотрителю Райнберга идти на поклон к докерам? Подобное невозможно и бессмысленно, Вэл-гьон. Вы ведь знаете, каковы обычаи и каков порядок приема жалобщиков.