— Я имела ввиду немного не то, но, в общем, да, — смущенно пробормотала Ная.
— Тогда поздравляю, — Собачник скинул с плеча небольшой мешок. — Тут ты уела даже меня: я часто бывал в Галше, так что овес мне, признаться, надоел.
— А ничего другого достать не получилось, да и овса не в избытке. — У подошедшего магистра Лина в руках мешок был еще меньше. — В этом году урожай лучше, чем в прошлом, но местные не хотят продавать ни за какие деньги, и нам едва ли в рожи не плюют. Боятся голода больше, чем нашего грозного жреца. Недоработка, а, господин Собачник?
Магистр был раздосадован и зол — по очередности, завтра возиться с плохо очищенным зерном и долгой готовкой предстояло ему. А сегодня давиться остатками рыбы и черствых лепешек.
— В Галше ходят слухи, что я добрый, — оскалился жрец. — Убил зимой гораздо меньше людей, чем, по их мнению, мог бы. Можно это назвать недоработкой?
— Мне откуда знать — меня там не было… — пробормотал магистр. — Ладно, поехали отсюда, пока я не вернулся в деревню и не пустил кого-нибудь из местных на жаркое.
— И кто из нас «грозный»? — миролюбиво усмехнулся Собачник.
Следующим утром, после двухчасовой готовки, Хоно бы точно ответил — «магистр», хотя серое жидковатое варево получилось у него неплохо, уж всяко лучше жесткой сухой рыбы. Магистр ворчал и злился, жрец то огрызался, то отшучивался, Ная наслаждалась жизнью, Хоно старался поменьше думать о ломоте в мышцах, мозолях и будущем, побольше — о том, что вокруг. Так прошло четыре дня, четыре ночи и еще полдня.
По настоянию жреца города они объезжали стороной, поэтому за все время пути от Валкана до сюда, не считая каторжников, на дороге им встретилось не больше трех десятков человек: хьор-гвардейцы, сопровождавшие экипаж почтовой службы, и две маленьких пеших группы бродяг, еще не успевших прибиться к стоянкам. В отличие от бродяг, двое вооруженных всадников в одинаковых бордовых плащах, вывернувшие из-за поворота, выглядели опасно. Сразу вспомнилось тело в сгоревшей хижине, полные непонятных намеков разговоры жреца и магистра о стычках и бандитах.
— Что это за люди? — спросила Ная у жреца. Собачник молчал и все так же ехал неспешным шагом, но по напряженной спине было заметно — ему эта встреча не нравилась.
— Государственные служащие, — негромко сказал магистр.
Когда они почти поравнялись, старший из всадников, бородатый мужчина крепкого вида, придержал взмыленную лошадь.
— Доброго дня, господа, да не потускнеет над вами свет Солнцеликого Абхе! Неужели вы не узнали меня, господин жрец?
Хак дважды коротко тявкнул. Обветренное лицо бородача покрывали крупные светлые рубцами, как бывает от перенесенной в детстве струпянки, а правая ноздрю и обе губы были рассечены напополам, отчего при улыбке обнажались до десен неровные желтые зубы.
— Да пребудет с тобой тепло его, Кеман, — выдохнул Собачник, как показалось Хоно, с большим облегчением. Расслабился и тот, кого Собачник назвал «Кеманом» — видимо, настороженность жреца от него не укрылась. Второй всадник, щуплый юноша в низко надвинутой на глаза шляпе, держался в стороне. — Сказал бы, что рад неожиданной встрече, — продолжил жрец, — но сомневаюсь, что ты просто так оказался поодаль от Дакена.
— Возможно, нам есть, о чем поговорить? — спросил Кеман с нажимом.
— Вряд ли я или мои спутники могут тебе чем-то помочь, — покачал головой Собачник. — Меня не интересует политика. Мы движемся к стоянке у Черного озера. Сантен и все остальное нам не по пути.
— В этом нет нужды — я сам возвращаюсь из Сантена, — ответил Кеман. Его рябое лицо на миг перекосило. — Последний сйорт из Дакена прилетел в мои руки с подбитым крылом. Повсюду поднимают голову фанатики. Пожар охватывает Шин: хотите вы того или нет, однажды он коснется и вас.
— Когда коснется, тогда коснется. До тех пор — это не мое дело, — возразил Собачник.
— Хьор-командор Саен вместе с войсками Милта Нодаба вскоре выдвинется в Галш подавлять мятеж.
— Галшанцам повезло, что вместо Ирга не отправили кого-нибудь другого, — ровным тоном сказал Собачник. — Я на своем месте здесь, он — там.
Кемал сокрушенно покачал головой:
— Солнцеликий вам судья. Что ж, господа… Лучше мне не интересоваться вашими именами, верно?
Хоно едва подавил желание отъехать назад, когда взгляд рябого всадника остановился на его лице.
— Раз так, то я и не стану — в память о том бочонке пива, что я задолжал вашему знакомцу. Жаль, нынче по-хорошему не гульнешь! — сказал Кеман со смешком. — У меня, в отличие от некоторых жрецов, дел достаточно, так что — доброй дороги вам! — Он тронул поводья.