И только сейчас я заметил, что Кирия на соседней скамье не спит, а с любопытством за мной наблюдает, сложив руки на прикрытом мехом подлокотнике. Падучие звезды, не могла по-другому устроиться! Поза девушки выставляла все изгибы чувственного тела в самом соблазнительном виде. Я говорю «девушка», хотя до сих пор так и не определился, какое положение занимает дочь Лиха. Напрямую я не спрашивал, разговоры у нас не клеились даже простейшие. Легко догадаться, что в отцовском доме может находиться либо незамужняя девица, либо вдова. Кирия не походила ни на ту, ни на другую. Она вообще была загадкой. Которую хотелось… хм… решить. По утрам немедленное «решение» я сдерживал тем, что обдумывал план упражнений на предстоящий день, наполнив тело силой до такой степени, что голубая дымка сыпала искрами не хуже иной жилы. А по вечерам оказывался вымотанным настолько, что все жизненные устремления сводились к тому, чтобы добраться до кровати и забыться мертвым сном. Сейчас же я был вполне отдохнувшим, призыв дара являл собой удовольствие ниже среднего, а возможность занятий на сегодня находилась под огромнейшим вопросом. Ситуация приобретала опасные очертания.
– Что-то случилось? – участливо поинтересовалась Кирия.
– Руку зашиб о щит, – с неохотой признался я, нервно разминая все еще слабые, одеревенелые пальцы. – Похоже, на сегодня все откладывается.
– Позволь-ка, – мурлыкнула девушка, гибким движением соскальзывая с мехового ложа и подсаживаясь ко мне. Я только глазами хлопнул, как молниеносно это оказалось проделано.
Мягкие ладошки решительно завладели моей рукой и принялись уверенно растирать ее начиная с кисти. Фаланга за фалангой, палец за пальцем, постепенно продвигаясь вверх. Меня бросало то в холод, то в жар. Хоть, надо признать, руке и впрямь становилось легче.
– Выше тоже? – спросила Кирия и, не дожидаясь ответа, переместилась на другую сторону, обхватывая меня руками, чтобы дотянуться до плеча.
На этом мое терпение кончилось. «К звездам падучим! – пронеслось в голове. – Лих – слепой идиот, если не понимал, чем все закончится».
Кирия лишь тихо охнула, когда я толкнул ее на скамью, подминая под себя. Желание истомило меня настолько, что я позабыл вообще обо всем, готовый рычать и кусаться, как дикий зверь. Когда животная эта страсть, достигнув вершины, пошла на спад, сменяясь опустошением и расслабленностью, в моей несчастной голове впервые за десять дней воцарился мир и покой. Я просто лежал, ни о чем не думая, уткнувшись лицом в тяжело вздымающуюся мягкую грудь, и слушал, как успокаивается дыхание Кирии и замедляется бешеный ритм ее сердца.
И все же, когда первая мысль украдкой заглянула в это тихое пристанище, была она далеко не самой приятной. Сотвори я нечто подобное, например, с Тай, сам бы себе ноги переломал.
Я перекатился на бок, освобождая Кирию от груза своего обмякшего тела. Она села, оправляя юбку.
– Пойдем наверх? – равнодушно поинтересовалась девушка. И добавила с горькой усмешкой, не иначе как разглядев в моих глазах призрак крайне неприятного видения: Лих, с топором в руках шествующий мстить за бесчестье дочери: – Я была к этому готова. Да и отец не дурак, чтобы не понимать очевидного. Так что все в порядке.
Все было совершенно не в порядке. Особенно сейчас, когда до меня наконец-то дошло, что соблазняли меня отнюдь не из азарта помучить зарвавшегося уличного выскочку. Вот каково это, а? Родной отец оставляет дочь приятной забавой партнеру по многообещающему делу. Дескать, на, парень, развлекись: тяжко небось магичить днями напролет. Тай сбежала от такого из дома. Только и разницы, что вместо порезанного уличного бандита на десяток лет младше там был чародей, старше на пару столетий, а взаимный интерес состоял исключительно в деньгах, которые родители собирались выручить.
Вот и цена твоей болтовне, Чертополох. О том, что отличаешься от других главарей в лучшую сторону!
Я подобрал соскользнувший на пол плащ, укрыл им холодную неуютную поверхность каменного ложа и сказал:
– Останемся еще ненадолго. По-моему, я кое-что забыл.
Кирия вздохнула и потянулась к шнуровке платья. Мягким жестом я ее остановил.
– Не спеши, – прошептал я и, осторожно притянув девушку к себе, поцеловал.
Я перебирал ее спутанные волосы, гладил шелковистую кожу, удивляясь, насколько это нежное, мягкое тело хрупче моего, костлявого, жилистого, с загорелой обветренной кожей в бугристых бороздах старых и новых шрамов. В прошлый раз я умудрился этого не заметить… И спешил загладить вину. А в какой-то момент вялая покорность, с которой девушка принимала мои действия, вдруг исчезла, уступая место ответным ласкам. Второй раз отличался от первого лишь тем, что Кирия превратилась в такого же жадного, неистового зверя, рычащего от наслаждения. А после доверчиво приткнулась к моей груди, тихо вздрагивая в отголосках пережитой страсти.
– Знаешь, уличный парень, – прошептала она, приподнимаясь на локте и разглядывая меня своими глазищами цвета гречишного меда так, словно видела впервые, – а ты меня удивил. Пойдем наверх. Ко мне.
Уже в библиотеке принятое решение начало казаться не столь уж здравым. Катакомбы – дело одно. А вот идея спать с дочкой Угря в его собственном доме выглядела глубоко неправильной, несмотря на явные попущения с его стороны. Этими соображениями я и поделился с девушкой.
Та взглянула на меня с искренним удивлением:
– Ты что, правда никогда не слышал о том, кто такая Кирия Аларо? Одна из знаменитейших куртизанок Подковы? Младший брат князя и наследник рода Ал-Малир сражались на поединке за мою благосклонность… А ты даже не слышал про меня?
Так вот оно что. Все неясности и несообразности разом нашли объяснения. Куртизанка. Красивая, умная, образованная. Роскошная женщина и интересный собеседник в одном лице. Она не продает свое тело, подобно потасканным шлюхам из борделя Нелии. Она продает себя целиком, и это крайне дорогой товар. К ней бегут, спасаясь от рутины опостылевшей семьи, первые люди княжества. Не чета уличному сорняку.
На этом месте меня разобрал дикий хохот. Ну, Чертополох, ну ты даешь! Они там дрались за то, чтоб она внимание обратила, а тут приходит бандит из Стрелки – р-раз, и валит на скамью!
– И… кто победил, княжич или чародей? – поинтересовался я, утирая выступившие слезы.
Недоумевавшая до сих пор Кирия улыбнулась, сообразив о причинах моего веселья.
– Не помню уже, – ответила она, пожимая плечами. – Они были неинтересны мне оба. Твои методы оказались действеннее, уличный парень!
Я нахмурился:
– Погоди, но, выходит, ты могла просто послать Угря к ящеролюдам. А почему не сделала? Я ж понимаю, ты совсем не в восторге была от его пожеланий.
Улыбка Кирии угасла, уступая место горькой тени.
– Давай не будем обсуждать, почему я не могла ему отказать. Ведь в конце концов все обернулось к лучшему. Я совсем не жалею о том, что ты повстречался на моем пути.
Спорить я не стал. Не хочет говорить – не надо. Разузнаю по-другому. Да, я прекрасно понимаю, что, засовывая нос во все щели, можно рано или поздно его лишиться. Но можно и сохранить шкуру, вовремя прознав о тайных делах и подоплеках.
Дымка вокруг руки приходила в порядок два дня. Затянулись дыры, побледнели нездоровые пятна, и, главное, призыв дара больше не сопровождался болью, от которой хотелось лезть на потолок.
Начал я, как водится, с разбора своих прошлых ошибок. Первым же делом научился создавать и безболезненно рассеивать маленькие кусочки обособленной силы и лишь потом перешел к большим. Главной моей гордостью стало умение разделять нить на части, которые можно было затем уничтожить легко и без последствий. Шаг вперед был огромный, и для следующего – попытки создать свою первую плетенку – оставалось единственное препятствие. Пока мои нити не начнут выходить длинными, равномерными по толщине и яркости, за плетение не стоит и приниматься. Рванет – к звездочету не ходи.