Всякое человеческое общество представляет собой целостный экономический эгрегор, иерархически разделяющийся на более частные соответственно органическим членениям общества. Простейшим является эгрегор семьи, утверждающий единство экономических условий жизни входящих в нее индивидов. Основой и необходимым условием его существования является право собственности. Коммунизм и семья взаимно исключают друг друга, ибо в материальной плоскости только собственность выделяет семью из окружающей среды как самостоятельную единицу и объединяет тождеством интересов ее членов между собой. Отрицание собственности есть прежде всего отрицание семейного очага и желание видеть в нем только затянувшуюся встречу самца с самкой. В странах и эпохах, где семейные организм был крепок и силен, коммунизм не мог иметь никакого успеха и, наоборот, последовательные приверженцы коммунизма необходимо приходят к отрицанию семьи.
Организмы отдельных семей, а следовательно, и их экономические эгрегоры входят между собой во взаимодействие и сопряжение по двум направлениям. С одной стороны, семьи органически переходят из одной в другую путем естественной смены поколений. Так возникает генетическая иерархия — род. Экономическая устойчивость и целостность рода есть естественный, а потому и простейший путь к экономическому благосостоянию государства. Наоборот, страны, где отдельные рода быстро превращаются или вырождаются по качествам, неизбежно склоняются к экономическому упадку. С другой стороны, главы отдельных семейств объединяются между собой общностью целей, деятельности, места жительства и вообще взаимными выгодами. Так возникают цехи, профессии, общины и вообще всякие экономические союзы и общества.
Точно так же — свод гражданских законов всякого государства должен быть понимаем как устав данного общества, где каждый гражданин является акционером и доверенным. В последнее время между государством и частными союзами стали организовываться союзы обществ в виде трестов и кооперативов. Подробный разбор этой иерархии не входит в нашу задачу. Постараемся лишь уловить природу экономического эгрегора и его соотно- шение с отдельными входящими в него элементами.
Каждый экономический союз есть упорядоченное множество. Это не есть организм в прямом смысле, ибо здесь не может быть самобытного ноуменального центра — монады. Но без центрального объединяющего единства всякое множество превращается в хаотическое собрание разрозненных элементов. И вот именно в данном случае мы встречаемся с чисто феноменальным творчеством. Ряд феноменальных элементов объединяется между собой во имя некоторой общей цели, которая хотя также вполне феноменальна, но принадлежит к более высокому иерархическому порядку, то есть в реализованном состоянии объединяет в себе большое число феноменальных элементов и раскрывает больше по количеству и глубже по достоинству ноуменальные законы.
Это не есть монада, ибо она центрирована не на индивидуальных тональностях духа, возвышающихся над категориями пространства и времени, а на вполне определенной частной цели во времени и пространстве. Подобно тому, как в системе истинного организма стационарной монаде соответствует кинетическое актуальное состояние, так и во всяком экономическом обществе его общей конечной цели соответствует его эгрегор. Существеннейшим отличием единства, объединяющего экономическое общество, от монады является зависимость первого от частных условий, а в силу этого — и его изменяемость. Если в организме эгрегор только раскрывает потенции соответствующей монады, то, наоборот, в экономическом обществе эгрегор в каждый данный момент самодеятельно видоизменяет свою конечную цель.
Из всего этого явствует, что экономический эгрегор как таковой не имеет абсолютной ценности и должен быть понимаем лишь как выражение инерции сложившегося сочетания феноменальных обстоятельств и проявившихся в них ноуменальных законов. Каждый отдельный член эгрегора входит в него не в силу естественного органического тяготения, а благодаря конкретным обстоятельствам. Эти обстоятельства могут видоизменяться, и тогда элемент может выйти из данного эгрегора и включиться в другой. Если значительная часть элементов выходит из эгрегора — он распадается и уничтожается без всякой надежды на возрож* дение в том же виде. Если даже, чего вероятность бесконечно мала, такой эгрегор будет вновь образован соединением соответствующих элементов, новый эгрегор все же не будет иметь тождества с бывшим ранее. Итак, экономический эгрегор после более или менее продолжительного существования кончает полным уничтожением, что может одинаково последовать как от внутреннего кризиса — распадения элементов, так и от неудачной борьбы с сильнейшим.