У посетителей библиотеки Шестунова он постарался выяснить, каким способом совершил свой побег Бакунин.
Было так: Бакунин сумел войти в доверие к восточносибирскому генерал-губернатору Корсакову, сумел у него получить в июне прошлого года «открытое предписание» Оно давало возможность беспрепятственно проплыть на пароходах вниз по Шилке и Амуру - якобы по торговым делам купца, к которому ссыльный Бакунин поступил на службу. Генерал-губернатора Бакунин попросту обманул. С «открытым предписанием» он свободно проплыл до Николаевска в низовьях Амура, и лишь краткий путь по Амурскому лиману и Татарскому проливу, от Николаевска до гавани Де-Кастри, где он перебрался на иностранное судно, связан был с определенным риском и требовал решительных действий.
Молодая жена Бакунина оставалась в Иркутске до сих пор. Тут ее никто не держит, и она, говорят, собирается теперь, с наступлением новой зимы, по первому снегу, уехать из Иркутска - сначала к родным мужа, в Тверскую губернию, а там, если удастся, и к мужу, за границу. Наверно, ей разрешат.
А вот Михайлову никто не даст «открытого предписания» или иной официальной бумаги для свободного путешествия вниз но Амуру. Он же не просто ссыльный, он приговорен к каторге, так что пример Бакунина - не для него.
Дорога от Иркутска к Байкалу вела вдоль широкой и прозрачной Ангары, от нее и в жаркий день веяло холодом. Слева подступала тайга, а вдали виднелись горы густого темно-синего цвета.
И вот открылся взгляду Байкал - синий простор до самого горизонта. Недаром его тут называют морем...
Гористый берег, поросший лиственничным лесом, был высок и крут. Ямщик подогнал тарантас к двухэтажному деревянному дому у самого берега - это оказалась гостиница.
Хозяин гостиницы, судя по всему, нисколько не старался привести ее в пристойный вид. Полы в доме явно никогда не мылись. Доски прогибались под ногами, в номерах стояли ломаные стулья, трехногие, прислоненные к стенке столы.
Узнал Шелгунов, что переправа через Байкал, принимая в расчет перевозку тарантаса, обойдется ему в пятьдесят рублей серебром, - никуда не денешься, придется платить. И вообще в Сибири кошелек его пустел гораздо быстрее, чем предполагалось...
В номере гостиницы, проснувшись ночью, Николай Васильевич ощутил, как холодный ветер сквозит в щели между бревнами стен. Конопатить эти щели хозяин гостиницы, видимо, считал ненужным.
Утром над Байкалом поднимался розовый на солнце пар. К пристани причалил пароход «Генерал Корсаков». На борт перекинули сходни. Шелгуновым отвели каюту, в которую надо было спуститься по трапу без перил.
Плыли они через Байкал весь день. Пошел дождь, брызги проникали в каюту, дверь закрывалась плохо. Когда Шелгунов выглядывал из каюты, он видел мокрый трап, а вверху - клочок хмурого неба и мачту, на которой раскачивался фонарь.
Под вечер снова проглянуло солнце. Впереди уже виднелся пологий берег, блестел крест на колокольне каменной белой церкви с зелеными куполами. Рядом с церковью - несколько деревянных домов, они окружены садом и стеной - это Посольский монастырь. Поодаль - избы рыбаков, зеленые влажные луга, березовые рощи.
Не дойдя полверсты до берега, пароход бросил якорь, из-за мелководья ближе подойти не мог. Ветер вздымал волны, сильно качало. С берега подогнали к пароходу большие лодки, но спустить на них сходни - из-за качки - не было возможности. На одну из лодок спустили на канатах тарантас. Кинули с борта веревочный трап, и матросы помогли пассажирам по трапу сойти в лодки. Добирались до берега, вцепившись в борта и жмурясь от холодных брызг. Волны вскидывали то нос, то корму и вот уже швыряли лодку на прибрежную гальку.
На берегу валялось множество бочек для рыбы: наступала пора, когда на Байкале начинается лов омуля.
По дороге от Посольского монастыря на восток, на Верхнеудинск и дальше, снова то и дело встречались бродяги, все они брели к Байкалу.
Шелгунов спросил ямщика: неужто им удается перебраться через Байкал? И услышал в ответ, что мало кому удается. На пароход бродяг не пускают, само собой. Иногда они крадут у берега рыбачьи лодки. Но в лодке переправляться через Байкал чрезвычайно опасно: стоит налететь ветру - и не спастись храбрецу от крутой байкальской волны. А как это в песне поется: «Славное море, священный Байкал! Славный корабль - омулевая бочка! Эй, баргузин, пошевеливай вал, молодцу плыть недалечко...» Да, теперь самому ясно: это лишь красивая легенда вроде «Сказки о царе Салтане», где царевич Гвидон в бочке по морю плывет. На самом же деле немыслимо переплыть Байкал в бочке для омуля, особенно если поднимет волну баргузин, то есть северо-восточный ветер...