Ну а если плыть на лодке вдоль берега, не по прямой? А это значит плыть не одну неделю. И, значит, на все это время надо запастись едой, потому что берега к западу от Посольского монастыря не только круты, но и безлюдны, там ничем не разживешься. Пешком вдоль берега Байкала - еще труднее: столько там на пути речек и потоков, несущих быструю воду в Байкал, и ни одного моста. А тайга там глухая, бездорожье и бурелом, и мошка заедает, как везде, и редкие жители тамошние, буряты, бродяг не жалуют.
И все-таки люди с каторги бегут. Нету удержу. Уходят в побег по весне, как только пробьется к солнцу первая трава, начнут зеленеть березы и закукует кукушка - позовет на волю, в дальнюю дорогу. В родную деревню, за тысячи порет...
А зимой? Ну, зимой с каторги не бегут, потому что одежонка у каторжного худая. Чтобы зимой перебраться по льду через Байкал, нужны добрые кони, и сани, и тулуп, и сено для коней - откуда возьмешь?..
А ведь от Верхнеудинска беглый может свернуть на юг, в сторону Кяхты, оттуда - в Китай... Но кому это надобно в Китай? В Китай никого не тянет. Тянет домой, на родину. А кроме того, известно: китайцы беглых выдают.
Катит, поскрипывая, тарантас, кони мотают гривами. Горы лиловеют вдали, подступают все ближе. Склоны поросли хвойным лесом, и местами, на крутизне, лес горит, и тушить его некому, и пахнет гарью далеко вокруг, и солнце тускло светит сквозь полосы сизого дыма.
А вот и Чита. На город не похожа - кажется деревней, разбросанной вдоль дороги. Переехали вброд малую речку - и вот уже пустынная главная улица, называемая Нерчинской, с этой улицей совпадает нерчинский тракт. Чита - главный город Забайкальской области, выкроенной из Иркутской губернии лет десять назад. Тут все дома деревянные и редко в два этажа, все улицы - немощеные, каждый порыв ветра вздымает тучи песка и пыли. Во всем городе не видать ни единого деревца, нигде ни души, какое-то оживление - только на площади у кабака.
Остановились в гостинице, называлась она опять-таки «Амуром», но это был «Амур» еще хуже иркутского. Поздно вечером Шелгунов выглянул из дверей гостиницы - тьма кромешная, все окна в домах закрыты ставнями, и ни единого фонаря. Только звезды искрились на всем пространстве темного неба.
Наутро ему показали старый читинский острог. Тут, за высоким бревенчатым частоколом, лет тридцать тому назад содержались декабристы, в их числе - Сергей Григорьевич Волконский.
Несколько лет назад декабристы дождались амнистии. Большинство их теперь, под старость, вернулось в Европейскую Россию. Однако не все. Так, в Чите и поныне жил декабрист Дмитрий Иринархович Завалишин. Шелгунову показали его дом на песчаном косогоре над речкой - как же было не зайти?
Завалишин встретил Николая Васильевича и Людмилу Петровну на крыльце своего дома. Был он сухощав, нервно-подвижен, одет в какой-то казакин со стоячим воротником.
Комнаты его читинского дома неожиданно оказались похожими на оранжерею. Множество растений в горшках и кадках зеленело вдоль бревенчатых стен. Тут были высокие - от пола до потолка - лимонные деревья, цвели самые разные цветы, даже розы. Оазис на краю лишенной всякой зелени Читы! Завалишин сказал, что все приезжие и проезжие непременно посещают его дом, - он, как видно, гордился тем, что многие о нем наслышаны и хотят его видеть. С готовностью отвечал на любой вопрос.
Шелгунов спросил, почему он не возвращается ныне в Европейскую Россию, почему до сих пор не воспользовался этой возможностью.
Завалишин ответил, что все объясняется просто. Хотя он вдов и детей не имеет, живет он не сам по себе, у него на попечении престарелая теща и две немолодые и незамужние сестры его покойной жены. Здесь, в Чите, он может их содержать: у него свой дом и полное хозяйство - и коровы, и лошади, и пашня, и огород, и парники, и ягодник, и даже бахча, на которой он выращивает арбузы и дыни. Здесь он получает пособие как ссыльнопоселенец, обучает местных детей грамоте и плату берет в зависимости от средств и возможностей родителей, бедных учит бесплатно. Иногда получает гонорары из Петербурга за свои статьи в журнале «Морской сборник», а также из Москвы - за газетные корреспонденции. Но это заработок ненадежный. Других средств к существованию у него нет. А что ждет его в Европейской России? Там надо будет изыскивать новые возможности прокормить семью - легко ли... Он только что получил официальное разрешение жить в Москве, но воспользуется разрешением лишь в том случае, если его с семейством отвезут в Москву на казенный счет.