Теперь Сазонов выступал с докладами в кружках петербургской передовой молодежи. Рассказывал о своей летней поездке на Волгу, Оку, Дон и Днепр. О том, что в народе ждут царских милостей по случаю предстоящей коронации нового царя. Уповают на то, что царь дарует народу разные долгожданные блага - например, возвестит об увеличении крестьянских земельных наделов. И пусть три года назад министр внутренних дел Маков от имени самого царя объявил на всю Россию, что никакого увеличения крестьянских наделов не будет, ныне - другой царь и другой министр внутренних дел, так что прежние упования на батюшку-царя воскресли. С этим нельзя не считаться революционерам, и никаких действий они пока что предпринимать не должны. Лишь после коронации, когда воскресшие иллюзии будут развеяны, действия революционеров смогут встретить сочувствие в народе. Тогда народ, прозрев, осознает, что революционеры - его истинные друзья.
Партию (а вернее - кружок) народников-монархистов уже прозвали - видимо, в насмешку - партией «немистов» В этом названии слышалось латинское слово «пето» (то есть «никто» или «никакой»).
После того как Миша и Коля отделились от семьи, решили разъехаться Людмила Петровна и Николай Васильевич. Людмила Петровна с дочерью переселилась в Эртелев переулок, только не в тот дом, где жила сазоновская артель, а - в другой. Все-таки поближе к Мише и поближе к Анненшуле, где училась ее дочь. Николай Васильевич снял себе квартиру на Кирочной.
В октябре и ноябре Миша рассказывал ему, когда они виделись, о новых событиях в университете.
Все началось после так называемого освящения первого студенческого общежития. Четырехэтажное здание общежития было построено рядом с университетом на средства железнодорожного предпринимателя миллионера Полякова. Теперь более ста студентов, из общего числа примерно в две тысячи, допускалось в общежитие. Тем самым они ставились в привилегированное положение - избавлялись от квартирной платы. А ведь это так существенно для бедных студентов из провинции... Они готовы были примириться с совершенно казарменными правилами, установленными для них в общежитии с первых дней.
Студенческое общежитие Поляков не без умысла наименовал коллегией императора Александра Второго. Рассказывали, что из своих миллионов он уделил двести тысяч рублей на «коллегию» ради того, чтобы ему, за показную щедрость его, дали баронский титул. Об этом уже просил царя министр народного просвещения Делянов, напомнив кстати, что ранее просил о том же великий князь Николай Николаевич. Царь ответил сухо и, кажется, раздраженно, что Николай Николаевич Полякову кругом должен, а он, Александр Третий, слава богу, ему ничего не должен. И в баронском титуле отказал. Так что возжаждавший приобщиться к аристократии миллионер промахнулся в своих расчетах.
Этот самый Поляков был известен тем, что однажды «забыл» на столе в канцелярии министра финансов четыреста тысяч рублей. Министр, однако, предпочел вернуть эти деньги «забывшему» и с ним не связываться.
Ясно, что на так называемые благотворительные цели Поляков давал меньше, чем загребал с помощью взяток, так что никакого почтения не заслуживал. Но вот более сотни студентов, уже получивших место в общежитии, преподнесли Полякову благодарственный адрес, а он для них устроил торжественный обед в здании университета и пригласил на торжество министра Делянова, профессоров и представителей православной церкви. Была послана телеграмма царю в Гатчину от имени всех, кто присутствовал на обеде: они «имеют честь повергнуть к стопам Вашего Величества свои верноподданнические чувства». Вот эта раболепная телеграмма, этот адрес Полякову и этот пир возмутили остальных студентов университета. Если не всех остальных, то, во всяком случае, большинство.
Среди студентов была пущена по рукам отпечатанная на гектографе прокламация:
«Товарищи!