— И кто же будет хозяином водообъектов? Не тот ли француз, который тут днями крутился?
— Отчасти — он. А отчасти — область. Никто не собирается продавать вас в рабство. Наоборот, наша фракция мечтает, чтобы все водные производства были модернизированы. Поднимется производительность, а значит, увеличится и заработок.
— А нельзя сделать так, чтобы сами рабочие стали владельцами водообъектов?
Пантов пренебрежительно отмахнулся:
— Такое уже было. Кухарки уже управляли производством, а коммунизма как не было, так и нет.
— Но и государство в одночасье не разворовали, — парировал Теляшин. — И зарплату нам не задерживали.
— Вам что, наша власть не нравится? Войны хотите?
— Напротив. Мы не призываем к насилию. Мы люди православные, во всем с Богом советуемся. Но хотим, чтобы одна половина акций принадлежала рабочим, а другая — государству.
— А на какие шиши будете проводить реконструкцию? Насосные станции на ладан дышат!
— Дайте кредит, и мы его отработаем. Чем мы хуже иностранцев?
— Тем, что те готовы расплатиться валютой. А оправдает ли себя кредит — бабушка надвое сказала…
— Вот видите, — подвел итог Теляшин, — вы нам не верите. Так почему же мы должны за вас голосовать?
— Кончай базар! — перебили его сторонники Пантова. — Мы вам верим, Михаил Петрович, и во всем на вас полагаемся. Давайте к столу, посидим за рюмкой чая.
Пантов оглянулся, выискивая Вована. Тот стоял на подножке джипа, ожидая команды.
— Чаи, господа, будем распивать после выборов. К сожалению, сегодня я с вами посидеть не смогу — еще несколько встреч запланировано, — поклонился народу Пантов. — Но про угощение не забыл.
Он щелкнул пальцами, и Вован вытащил из джипа ящик с водкой. Толпа радостно заулюлюкала. Пантов оглянулся и, не обнаружив поблизости начальника милиции, направился к машине.
…Майор понуро шагал вслед за группой Теляшина в отделение милиции. Нужно позаботиться об усилении вечерних нарядов — наступающий вечер обещал много неожиданностей.
4
После вечернего заседания в думе, когда в очередной раз, невзирая ни на угрозы, ни на обещания губернатора открыть парламентариям дополнительное финансирование, большинство депутатов отказались выносить проект о приватизации водообъектов на голосование, Хоттабыч попросил Сердюкова задержаться и пройти с ним в кабинет.
Сердюков прекрасно понимал, на какую тему пойдет разговор со спикером. В кабинете Хоттабыч кинул ему газету.
— Надеюсь, уже ознакомился с критикой в свой адрес?
Сердюков отодвинул газету в сторону.
— Ну как же, читали. Всей семьей. Очень забавная заметка. И самое главное — очень правдивая. Ни убавить, ни прибавить.
Хоттабыч, ожидавший другой реакции, насупился:
— Послушай, Виктор, я ведь тебя не в комнату смеха пригласил. Мы давно знаем друг друга, мне твоя судьба далеко не безразлична. Неужели у тебя с Пряхиной все так серьезно?
— Серьезней не бывает, Саша.
Хоттабыч забарабанил пальцами по столу:
— Ты сам-то из этой ситуации какой-нибудь выход видишь?
Сердюков пожал плечами:
— Какой здесь может быть выход? Сердцу, как говорят, не прикажешь…
— В наши-то с тобой годы, Витя, надо полагаться не на сердце, а на серое вещество в голове. Неужели сам не понимаешь, что это нелепо? Побитый молью Ромео — это смешно…
— Знаешь, Саша, мы все хороши давать советы другим. Но только не самим себе. Я правда не представляю, как поступают в таких случаях. Я уже столько думал, пытался понять: чего я жду от этих отношений, чего хочет от них Лена? Не полный ведь дурак, понимаю, что служебный роман происходит, как правило, между одинокой молодой женщиной и женатым мужиком…
— И любовница надеется, что партнер в конце концов разведется и женится на ней. Увы, истории про золушек бывают только в сказках.
— Но я-то хочу, чтобы она вышла за меня замуж! — воскликнул Сердюков.
— Тогда форсируй события! Иначе тебя не оставят в покое и при каждом удобном случае будут тыкать в тебя пальцем. А выборы уже на носу, и победить на них с такой репутацией будет не просто. А мне ни к чему терять в парламенте человека из своей обоймы.
— Легко сказать — форсируй… Развод и женитьба — дело не скорое. И все это время пресса будет подогревать страсти. Из пальца тут ничего высасывать не надо. Тем более этот Агейко меня уже достал. — Сердюков схватил газету и с отвращением снова бросил ее на стол. — Каждый мой шаг фиксирует. Скоро в постель заглянет;
Хоттабыч вдруг по-дружески улыбнулся, постарался успокоить разгневанного товарища.