– Ну япона мать! Ты когда-нибудь будешь сначала думать, а потом бить?
– Как будто ты сначала репу чешешь полчаса, а потом стреляешь, – немного смущенно проговорил Виктор Савельев по прозвищу Японец, откидывая назад свой капюшон.
– Понятно, – сказал я, доставая из кармана аптечку. – Это типа вместо извинения, я правильно понял?
– Хорош тебе стонать, – буркнул Японец. – Подумаешь, царапина. Зеленкой помажешь, и через два дня заживет как на собаке.
– Угу, я тоже рад тебя видеть, – сказал я, над-рывая зубами упаковку с бактерицидным пластырем. – А теперь объясни, какого ктулху ты тут делаешь?
– Пытаюсь вскрыть вот это, – сказал Виктор, кивая на огромную стальную заслонку, перегораживающую коридор.
Именно заслонку. Так как дверью назвать это бронированное нагромождение стали, вмурованное в бетон, язык не поворачивался.
Но Савельева трудности никогда не пугали. И без расспросов было понятно, что открытые ворота Института и охранники, валяющиеся вдоль дороги – его работа. А теперь он при помощи молотка и зубила умудрился выковырять в бетоне под дверью нехилую нишу, в которую запросто мог пролезть чемодан средних размеров. При этом я заметил, что валяющееся на полу зубило, которое Виктор метнул в меня, было уже сточено на треть. Это как же он молотил по нему? И сколько? О чем я и поинтересовался.
– За полчаса выдолбил, – сказал Виктор. – Правда, устал.
– Да ну! Всего-то полчаса поработал в режиме перфоратора и притомился?
– В состоянии мунэн[1] работается лучше, чем обычно, – не понял подколки Виктор – или сделал вид, что не понял.
– Даже не спрашиваю, зачем ты эту нору выковырял, – уже более серьезно сказал я. Это было понятно и так, ибо рядом с Японцем на полу стояла раскрытая спортивная сумка, набитая брикетами взрывчатки. Стало быть, нишу в бетоне мой старый хммм… знакомый долбил для закладки заряда под бронеплиту.
– Зачем – не спрашиваю, – повторил я. – А вот на фига – непонятно.
– Он там, – сказал Виктор, кивнув на стальную заслонку.
– Кто? – спросил я, хотя можно было и не сотрясать воздух понапрасну. Ибо и так было понятно, что существовал лишь один человек во всей Розе Миров, ради убийства которого Японец мог не просто ковырять, а даже грызть бетон зубами, лишь бы добраться до него.
Виктор молчал, глядя не на меня, а сквозь меня пустым взглядом мертвеца, которому забыли опустить веки.
– Они… погибли? – тихо спросил я. – Ты не успел?
Просто последний раз я видел Виктора Савельева перед тем, как он шагнул в хронотелепорт, созданный профессором Кречетовым. Для того, чтобы вернуться в прошлое и спасти своих жену и ребенка, убитых… профессором Кречетовым. Тогда находящийся при смерти ученый клялся, что всё осознал и готов исправить ошибку. И вот сейчас Японец с мертвыми от горя глазами, похоже, готов был ногтями выковыривать профессора из-за стальной перегородки и зубами рвать на куски…
Бледные, обескровленные губы Японца шевельнулись.
– Он не обманул, – глухо проговорил он. – Я был там, но слишком далеко. Я видел, как машина отъезжает от ворот моего дома, как закрывается почтовое окошко в воротах. Я даже успел заметить мелькнувшую в нем руку жены, которая приняла посылку. Я бежал… И я не успел. Они второй раз взорвались у меня на глазах… И сейчас я просто хочу выковырять оттуда эту тварь в человеческом обличье, которая заставила меня вновь пережить…
Он задохнулся. Ему не хватило воздуха, чтобы договорить.
Понятно. Нервный спазм, который может случиться у любого живого человека, даже у синоби[2], которого в Японии тренировали лучшие мастера клана якудзы.
Я вполне понимал Виктора. Второй раз пережить смерть самых близких людей – что может быть ужаснее? Но в то же время…
– А ты не думал, что можно попытаться еще раз? – осторожно поинтересовался я. – Ну, что профессор мог просто неумышленно ошибиться? Как я понимаю, на пару минут…
– Я думаю, что он специально отправил меня туда так, чтобы я бросился вперед, пытаясь их спасти, и погиб. Ведь если бы я спас свою семью, то мы с тобой никогда б не встретились. Ты бы, скорее всего, не вернул Монументу артефакт «чистое небо», и дьявол его знает как бы всё дальше повернулось. А так второй «я» пошел выполнять свою миссию, и…
– Не думаю, что всё обстоит именно так, – покачал я головой. – Мне уже приходилось возвращаться во времени и изменять события, однако никаких глобальных катастроф это не вызвало. Время лабильно, к тому же у него существует много вероятностей, не позволяющих ему меняться кардинально. Помнится, во время нашей первой встречи ты говорил мне, что у тебя сын, верно?
2
Синоби – японское прочтение китайского иероглифа «ниндзя» (в переводе «человек, умеющий ждать; тайный агент»). В древней Японии ниндзюцу и синобидзюцу были синонимами.