— А как мы…, а что мы будем делать, когда…?
Отчаянный, готовый ввязаться в любую драку парень Дато потеснил респектабельного Иллариона Константиновича.
— Возьмём с бою, как Приморье.
Однако дивер Николай Иваньков — бывших диверов не бывает — с высоты своего воен-ного опыта рассудил иначе.
— Очертя голову? Шутишь? Короче, как имеющий боевой опыт, принимаю командова-ние и ставлю задачу: к объекту приближаемся, соблюдая максимальную осторожность, тор-мозим вне зоны видимости, я иду на разведку. Любая войсковая операция начинается с раз-ведки, уж поверьте.
И все поверили.
— Думаешь, — Дато потянул Иллариона Константиновича за ус, — там охрана с автомата-ми?
Охрану с автоматами Дато не жаловал, впрочем, как и все здесь присутствующие.
— Вот и узнаем, — Коля щёлкнул пальцами, — но объект паршивый, это точно.
Помолчали. Каждому было о чём подумать.
Иллариона, например, вовсе не волновала вероятная предстоящая потасовка. О ней он не думал, а думал он о своём прошлом и о своём будущем, если ему — будущему то есть — суждено состояться. Рано или поздно любой человек, даже последняя сволочь — за исключе-нием, разве что, тяжело психически больных, и то, как сказать — задумывается о своём пред-назначении. Другой вопрос — какова глубина личных раздумий, и в какую форму они обле-каются. Напрасно интеллектуалы, наделяя себя высокой исключительностью, полагают, что необразованный человек мыслит примитивно. Напрасно, господа, напрасно. Духовность не зависит от образования. Мышление — категория непознаваемая; мысли и чувства нераздели-мы; холодный разум — больной разум. Поразмыслив таким макаром, Дато подобрался, нако-нец, к умозаключению: пришло время не думать о себе — пора бить морды подонкам. Кон-кретно.
Саня Мартынов пришёл к точно такому же выводу менее длинным путём, сведя до ми-нимума любомудрие, то бишь — философию, поскольку управление автомобилем в потоке требовало некоторого внимания.
Николай же, зная намного больше, не находил объяснения происходящему — такого просто не должно быть, а если происходит то, что происходит, значит, у кого-то сильно сда-ли нервы и поехала крыша от перенапряжения.
Трасса вблизи города всегда загружена, хоть в будни, хоть в праздники. Автомобили шли вереницей в обе стороны, не давая воли гонщикам, и это, казалось бы, пустячное об-стоятельство стало не первым и не последним — ещё одним кирпичиком событийного строе-ния.
— Где-то скоро должна быть своротка к заводу, — сказал Саня и, включив левый пово-ротник, начал плавно выходить на осевую, — ага, вот она!
Лаково-чёрный мастодонт с горящими фарами, требовательно рыкнув на встречную мелюзгу и удачно подгадав просвет, ушёл налево на грунтовку. Мимо проскочила серебри-сто-серая "божья коровка".
Что позволено "Круизеру", то не позволено "Матиц", вёрткой букашке пришлось про-катиться ещё метров триста, прежде чем она смогла развернуться. Однако юркая малолит-ражка вполне профессионально справилась с задачей и шустро поехала в обратную сторону к пропущенному повороту.
Полтора века тому, обер-мастер Стальский, руководствуясь промышленной надобно-стью, распорядился пробить к руднику две дороги: одна вела к центральной площадке, дру-гая — в объезд главного карьера. Анатолий Шефчук восстановил обе.
Человек, управлявший "Матиц", во-первых, этого знать не мог, во-вторых, так уж по-лучилось, второй съезд с трассы на мгновение прикрыл встречный "Икарус". Секунда про-мелька, и грунтовка-близнец, замаскированная таким густо разросшимся, таким одинаковым смешанным лесом, оставшись позади, выпала из поля внимания. Сидевший за рулём уютной машинки тёмно-патлатый молодой человек, чья молодость от юности отделялась лишь жидкой порослью под носом да клочком волос под нижней губой, более похожим на заросшую волосом родинку тётушки Матильды, даже не догадывался, что свернул не на ту дорогу. На приборной доске медвежонок панда, игрушечный и потешный, осуждающе-отрицательно покачал головой.
Всего лишь случай…Всего лишь? Случай? — Случай, как генеральный менеджер су-щего! На крыше маленькой "Матиц", свесив ноги, невидимые, как и положено богиням, ехали дочери Ночи — мойры: прядущая нить жизни Клофо; определяющая судьбу Лахезис; главной же среди сестёр, бесспорно, была Атропа-неизбежная, отрезающая нить.
Молодой человек уверенно придерживал руль левой рукой; тонкие, изящные пальцы правой руки ласково поглаживали металлическую крышку большого, снабжённого надёж-ным наборным замком сейф-кейса, лежащего на сиденье рядом с водителем. Ручка кейса прикована стальной, очень прочной цепочкой к петле под сиденьем. На случай досмотра шифр замка водителю не известен — здесь особо ценные документы, позвоните, пожалуйста, в службу безопасности фирмы "Дато". В кейсе в специальных гнёздах покоились детали современного винтореза с соответствующей оптикой — это на крайний случай. А на случай повседневный под мышкой пригрелась кобура с весьма эффективным на близком расстоянии пистолетом "Макарова". На пистолет имелось разрешение, выписанное на имя Бестужевой Натальи Геннадьевны — той самой девочки Наты, водителя по совместительству и снайпера по призванию.
Семнадцатилетней пацанкой, только-только получив аттестат об окончании десятилетки, имея в активе звание мастера спорта по стрельбе из малокалиберной винтовки, следуя авантюрному порыву и желанию подзаработать, она махнула в Приднестровье в составе сводного казачьего отряда. Там, выполняя работу снайпера, девочка проявила настоящий профессионализм и шокирующую безжалостность, удивительную для столь юного создания.
…Дорога, ведущая к въезду не заводик, строго говоря, грунтовкой не являлась, по-скольку была выровнена грейдером, щедро отсыпана мелким гравием, за десяток лет втрам-бованным, впитавшимся в глинистую почву, отчего полотно приобрело плотность асфальта и не раскисало даже в период затяжных дождей. Погода этим летом дождями не расщедри-лась, деревья, и кусты по обочинам подзапылились. Вот и сегодня затянутое серенькой пе-леной, посмурневшее небо пока ещё не уронило ни капли.
Следуя разумным указаниям, Саня вёл джип плавно на малой, чтобы и самое чуткое ухо не выделило пение движка в шелесте листвы и шуме верхового ветра. В салоне царила совершенно ненапряжённая тишина, здесь находились люди многажды битые, умевшие, не расслабляясь, не хлопотать попусту. Каждый думал о своём. Слабое покачивание гасило не-ровности дороги.
Наконец, Саня, занятый баранкой и потому менее других утонувший в размышлениях, нарушил молчание.
— Как бы к воротам не выскочить.
Коля к чему-то будто прислушался, может быть, к своим ощущениям.
— Да, — кивнул он, — пожалуй. Сашок, ты тут ужмись, чтоб не маячить, а я пока прогу-ляюсь.
В этот самый момент из динамика действующего мобильника, лежавшего по правую руку от Дато на заднем сиденьи, послышался щелчок отпираемого замка, в квартире Капра-ловых хлопнула входная дверь. Уши Коли Иванькова напряглись, все уставились на подсве-ченный дисплей телефончика, словно там могло проявиться изображение.
Изображение не появилось, но качество звучания хоть чуть-чуть искупало этот недос-таток.
— Постой, парень, — забубнил динамик голосом Гриши Вернигоры, — вот тут и постой. Петро, доставай будилку, пускай прям тут оклёмывается.
— Может, на диван? Вроде как хлопнулся, и мы его…
— Та ни, помутилось, и усё. Давай!
Шебуршание, возня, и слабый голос Сергея:
— А?…Что это?…Вы кто?
— Очнулся? Мы, парень, на "Скорой" мимо ехали, тут ты выскочил, прям под колёса, как ошалевший, бормочешь, что кому-то плохо. Мы сюда за тобой, а ты в обморок. Кому плохо? Тебе?
— Мм, не помню…голова…ой, отец на кухне…! Что с ним?
— Где кухня? А, ага! Ща посмотрим. Петро, побудь с ним!
— Ё-моё, — прошептал Дато, — вернулись! А мы, какого хрена…?
Николай недоумённо приподнял плечи.
— Или мы просчитались, или у них по ходу планы того…, Саня, разворачивайся!
"С той стороны ты сам стоишь…"
Доржи Камаев, защёлкнув распашонку телефона, с удивлением уставился на свою руку — пальцы мелко-мелко дрожали, и это ему сильно не понравилось. А кому понравится? У кого угодно, только не у него. По определению. И, тем не менее… С чего бы? Нервишки? По какому поводу? Не из-за дохлятины же в караулке! В гробу он их… Тогда…? Надо поду-мать, проанализировать. А этих убрать с глаз.