— Да, работа не из лучших… Хотя, если вглядеться внимательно, некоторые строчки вполне можно разобрать. Вот: «Здесь заканчивается книга пятнадцатая… во имя Гермеса Триждывеличайшего, его правило… вернется из теней», — медленно прочел юноша. — Гермес Трисмегист…[17] Это не тот ли античный автор «Герметического корпуса», странного сочинения, переведенного философом Фичино?[18]
— Пятнадцатая книга… подожди-ка, — задумчиво проговорил Лоренцо, подойдя к ларю, вместе с конторкой составлявшему единственное убранство комнаты.
Он открыл дверцу, после коротких поисков вытащил рукопись и начал ее быстро перелистывать.
— Вот труд Марсилио, я обещал его прочесть. Но это не пятнадцатая книга. Их здесь всего четырнадцать! — разочарованно воскликнул он, отрывая глаза от последней страницы.
— Может быть, философ добавил что-то к переводу и думал отдать это в печать на новом станке…
— Нет… Если бы Марсилио отдавал какие-нибудь распоряжения Немцу, я бы знал. Вернется из теней… Марсилио! От моего деда ему достались греческие тексты, и он единственный, кто может дать ответы на все вопросы! — снова возбужденно воскликнул Лоренцо, вскочив с места и громко позвав ожидавшую за дверью стражу.
Следующие полчаса Лоренцо просидел неподвижно, пристально глядя на портрет и не произнося ни слова. После нескольких робких попыток снова повернуть беседу в русло сочинений Гермеса Пико оставил эту идею и погрузился в чтение найденной в комнате «Энеиды».
Грохот на лестнице возвестил о возвращении стражников, посланных за философом. Лоренцо быстро перевернул листок на конторке изображением вниз.
Марсилио Фичино еще не опомнился от сна и от того, что его приволокли по темным улицам прямо в ночном одеянии. Едва войдя, он опустился на скамью, смертельно бледный, с прилипшими к вискам длинными седыми волосами.
Как только он появился в сопровождении двух солдат, которые крепко держали его, как преступника, Великолепный шагнул ему навстречу со словами ободрения, сердечно извиняясь. Разные выражения сменялись на его лице: и желание поскорее получить ответ, и волнение за друга, находящегося в затруднительном положении, а в тревожном взгляде угадывалась искренняя привязанность к старику.
Философ, казалось, был без сил. На ларе рядом с конторкой стоял кувшин с вином и металлические кубки. Пико наполнил один из них и поднес Марсилио, поддерживая дрожащую руку старика, пока тот не сделал несколько глотков.
Лоренцо молча наблюдал эту сцену.
— Налей мне тоже, Джованни, — бросил он, не отрывая взгляда от старика и едва повернувшись к юноше.
Быстро осушив кубок и увидев, что гость немного ожил, он наконец успокоился, покрутил в пальцах кубок, разглядывая капли вина на донышке, и по его тонким губам пробежала улыбка.
— Марсилио, ничто меня так не успокаивает, как твое мудрое слово. Особенно в минуты, когда душа моя в смятении. Мне нужна твоя наука.
— Ты хорошо знаешь, что все мои знания и умения принадлежат тебе и твоей семье, — проворчал Фичино, с трудом скрывая удивление, и его сиплое дыхание стало ровнее. — Наверное, случилось что-то очень важное, — прибавил он, кивнув на стражников, снова застывших у двери.
— По поручению моего деда ты перевел сочинения Гермеса Трисмегиста. Сколько там было диалогов? — спросил Лоренцо, резким движением отсылая охрану.
Философ совсем растерялся. Он поводил глазами из стороны в сторону, словно ища объяснения происходящему.
— Четырнадцать… И чтобы об этом узнать, ты меня сюда притащил?
— Ты уверен? А пятнадцатого не существует? — не унимался Лоренцо, перевернув листок и толчком отправив его Марсилио.
Тот с нескрываемым отвращением взял бумагу, запачканную кровью, и вгляделся в рисунок. Глаза его на миг расширились от удивления. Он поднял взгляд на Великолепного, словно искал подтверждение тому, что увидел.
Тот слегка кивнул головой:
— Да, это она. И мы оба ее узнали.
Лоренцо в нескольких словах поведал другу о том, что произошло в печатной мастерской и в гостинице.
— Посмотри на обратную сторону.
Марсилио перевернул страницу и подскочил.
— Пятнадцатая книга Гермеса!.. Это невозможно! Их всего четырнадцать! Разве что…
— Что, Марсилио? Что тебе известно?
— Пятнадцатая книга… Ритуал Орфея… Закон тени… — прошептал Фичино, снова опускаясь на скамью.
Но тут же губы его сжались, как будто он сказал эти слова против воли и не хотел, чтобы они прозвучали.
— Лоренцо, твой дед связал меня смертельной клятвой. Я поклялся головой…
17
Гермес Трисмегист (Триждывеличайший) — фигура загадочная и спорная. Древние считали его божеством, подарившим письменность Египту (одно из его имен — Тот). Отцы Церкви Блаженный Августин и Лактанций считали его реальной исторической личностью, очень древним автором серии «герметических» сочинений, в подлинности которых они не сомневались. Трисмегисту приписываются такие сочинения, как «Изумрудная скрижаль», «Асклепий», 14 трактатов «Герметического корпуса». В трактате «Асклепий» есть упоминание об оживлении статуй путем вселения в них демонов. Видимо, Леони вдохновил именно этот магический факт.
18
Марсилио Фичино (1433–1499) — итальянский гуманист, философ и астролог, основатель и глава флорентийской Платоновской академии.